Трагедия на футбольном матче "Спартак" ‑ "Харлем" (1982). Давка в «Лужниках» после матча Россия – Аргентина: почему произошла Смертельная давка в лужниках

Ад в морозную погоду

Конец 1982 г. Последние дни брежневской эпохи. Осень года, осень Генсека. В тот день в Москве пошел первый снег, а с утра столбик термометра показывал неутешительные для болельщиков минус 10 градусов. Поэтому неудивительно, что на трибунах «Лужников» собралась непривычно малая, как для матча еврокубков в пору «железного занавеса», аудитория — всего около 17 тыс зрителей (если быть точным, то продано было 16 тыс 643 билета). Прогнозируя невысокую зрительскую активность, администрация стадиона искусственно сосредоточила подавляющее большинство зрителей в одном месте — на трибуне С (ее вместимость на тот момент — 23 тыс мест),

(...2 рубля 50 копеек за смерть...)

(Капитан "Спартака" Олег Романцев и его визави из "Харлема" Мартин Хаар перед матчем 1982 года (FC Spartak Moskva))

мол, для милиции так легче за порядком следить. Надо отметить, что соперник «спартаковцев» «Хаарлем» звезд с неба не хватал и почти весь матч провел в обороне, из последних сил отбиваясь от атак москвичей. Однако гол Эдгара Гесса в дебюте матча долгое время оставался единственным: уж очень расточительными к голевым моментам были в тот вечер Гаврилов, Черенков, Родионов и их партнеры. Уже отчаявшись увидеть еще хотя бы один раз мяч в воротах соперников, «спартаковские» болельщики потянулись к выходам за несколько минут до финального свистка. Милиция, образовав «живой» коридор, энергично подталкивала народ к ледяным ступенькам. В тот роковой вечер открыт был только один проход. Тем временем, подопечные Константина Ивановича Бескова упорно шли вперед и на последней минуте встречи добились права на угловой. «Красно-белые» смогли преобразовать этот стандарт в гол: выпрыгнувший выше всех Сергей Швецов головой направил мяч в сетку ворот гостей (по злой иронии судьбы, писавший отчет об этом матче для еженедельника «Футбол» Константин Есенин назвал этот гол долгожданным). Это событие и спровоцировало трагедию. Уже вышедшие было с трибун люди, услышав радостный крик, возвестивший о втором забитом «спартаковцами» голе, попытались вернуться на трибуны, чтобы стать свидетелями, по крайней мере, празднования успеха своими любимцами. Два потока людей встретились на обледенелых ступеньках. Толпа напирала сверху и снизу. В считанные секунды замерзшая лестница превратилась в сущий ад, а крики «Спар-так» сменились предсмертными стонами. «Лужники» моментально оцепила милиция. О трагедии советские люди узнали из сообщений финского, шведского радио, а также «Голоса Америки» и Би-би-си. 21 октября в газете «Вечерняя Москва» прошло весьма завуалированное сообщение: «Вчера в «Лужниках» после окончания футбольного матча произошел несчастный случай. Среди болельщиков имеются пострадавшие». Долгое время эта информация была единственным упоминанием о «лужниковской» трагедии в советской прессе. На эту тему было наложено табу. Тогда считалось, что гибнущие на стадионах люди — удел западного общества, а в первой в мире социалистической стране такой трагедии быть не может. Власти почему-то полагали, что замалчивание трагедии тождественно ее отсутствию. По нелепому и кощунственному указанию сверху родственники смогли похоронить погибших только через 13 дней. Было регламентировано и время прощания у подъезда дома — 40 мин в присутствии милиционера.

А затем был суд. Главным виновником трагедии назвали коменданта Большой спортивной арены Панчихина, проработавшего на своей должности ко дню трагедии два с половиной месяца. Он был приговорен к полутора годам исправительных работ. В то же время руководители стадиона Лыжин, Кокрышев и Корягин были признаны невиновными.

«Лучше бы я

не забивал!»

Первые публикации о «лужниковской» трагедии появились в «Советском спорте» спустя семь лет после роковых событий. Они вместили свидетельства очевидцев, воспоминания родителей погибших (а большинство пострадавших — молодежь), обличающий фанатов монолог тогдашнего следователя по особо важным делам прокуратуры г. Москвы Александра Шпеера. Пожалуй, ни одна из публикаций «Советского спорта» периода поздней «перестройки» не вызвала такого большого читательского резонанса. Множество писем со всей, тогда еще большой страны заканчивались словами: мы не должны допустить повторения подобных трагедий в будущем. В 1989 г. родственникам погибших впервые разрешили почтить их память на месте трагедии. Автор рокового гола Сергей Швецов тогда сказал: «Лучше бы я не забивал этот проклятый гол!»

Прошли годы. Сменились времена. В «Лужниках» открыли мемориал жертвам трагедии и вспомнили погибших поименно. Каждый год в октябре к месту гибели людей несут цветы.

(Алексей Рыжков)

(20 октября 1982 года по окончании матча на Кубок УЕФА, в котором играл «Спартак» с голландским «Хаарлемом» на центральном стадионе им. Ленина (БСА «Лужники») произошла трагедия, унесшая жизни 66 (по официальным данным)людей.)

Аникин Володя
14 лет

Бокутенкова Надежда
15 лет

Борисов Олег
16 лет

Викторов Олег
17 лет

Ермаков Анатолий
43 года

Зозуленко Вячеслав
18 лет

Карпасов Максим
17 лет

Клименко Александр
18 лет

Костылёв Алексей
18 лет

Ларионов Юрий
19 лет

Лебедь Сергей
16 лет

Мильков Алексей
17 лет

Новоструев Михаил
15 лет

Пятницын Николай
23 года

Самоварова Елена
15 лет

Сергованцев Валерий
19 лет

Таманян Левон
19 лет

Остальные погибшие:

Абдулаев Эдуард
15 лет
Абдуллин Анвер
29 лет
Багаев Сергей
14 лет
Баранов Игорь
17 лет
Беженцева Виктория
17 лет
Березань Александр
15 лет
Буданов Михаил
17 лет
Волков Дмитрий
16 лет
Воронов Николай
19 лет
Голубев Владимир
33 года
Гришаков Александр
15 лет
Дерюгин Игорь
17 лет
Евсеев Анатолий
16 лет
Егоров Владимир
16 лет
Жидецкий Владимир
45 лет
Завертяев Владимир
23 года
Заев Алексей
17 лет
Зарембо Владимир
28 лет
Зисман Евгений
16 лет
Калайджан Вартан
—
Калинин Николай
—
Кербс Эгберт
23 года
Киселёв Владимир
40 лет
Королёва Елена
16 лет
Кустиков Владислав
16 лет
Куцев Николай
27 лет
Лисаев Владимир
24 года
Личкун Николай
30 лет
Лузанова Светлана
15 лет
Мартынов Александр
22 года
Мосичкин Олег
17 лет
Муратов Александр
39 лет
Панес Михаил
37 лет
Политико Сергей
14 лет
Попков Александр
15 лет
Радионов Константин
16 лет
Родин Сергей
16 лет
Скотников Станислав
16 лет
Сударкина Зинаида
37 лет
Уваров Михаил
14 лет
Усманов Дмитрий
17 лет
Усов Сергей
17 лет
Федин Константин
16 лет
Фунтиков Владимир
24 года
Хлевчук Игорь
18 лет
Чеботарёв Олег
20 лет
Чернышёв Виктор
42 года
Шабашев Игорь
19 лет
Шагин Игорь
18 лет

Памяти жертв трагедии в "Лужниках"

Не упуская шанс реальный, Швецов забил победный мяч,
И вот звучит свисток финальный — закончился предсмертный матч.
И мы тогда все рады были, что мы сегодня победили.
Никто не знал ещё тогда про подлость старого мента

Нас всех в один проход пустили,
Пятнадцать тысяч — это сила,
А там во льду ступеньки были,
И поломалися перила.
Там в ужасе тянулись руки,
И там в толпе погиб фанат,
И из толпы раздались звуки:
«Назад, ребята, все назад!»

Толпа бесшумно расступилась,
Картина ужаса полна,
Там были трупы, и много трупов,
А по ступенькам кровь текла;
И искорёженные лица
Мы не забудем, хоть убей.
Фанат легавых не боится
И рьяно мстит за смерть друзей.

Двадцатое число — кровавая среда.
Фанат, ты этот день запомнишь навсегда.
Разыгрывался матч на кубок УЕФА.
Играл «Хаарлем» и наш «Спартак» (Москва).

www.redwhite.ru

Трагедия в Лужниках (на Большой спортивной арене) - массовая давка с человеческими жертвами, произошла в среду 20 октября 1982 года в конце матча кубка УЕФА «Спартак Москва» — «ФК Хаарлем».

При счёте 1:0 в пользу «Спартака» (первый мяч забил Эдгар Гесс) за несколько минут до финального свистка часть болельщиков стала покидать трибуны. В этот момент Сергей Швецов забил в ворота «Хаарлема» второй мяч, и многие болельщики повернули обратно. Для болельщиков в этот день была открыта только одна — восточная — трибуна, и все ворота, которые вели с неё на улицу, кроме одних, были закрыты милицией во избежание беспорядков; это и подтолкнуло многих болельщиков к тому, чтобы досрочно покинуть стадион, а не дожидаться возможности выйти долгое время после игры на холодном воздухе. В этих-то единственных открытых воротах и столкнулись два потока людей — покидавших трибуну и возвращавшихся на неё.

Матч был доигран до конца и закончился победой «Спартака» 2:0. Узнав о случившемся, Швецов заявил,что сожалеет о забитом им голе. Единственное сообщение, появившееся в печати (газета «Вечерняя Москва»), выглядело так: «Вчера в „Лужниках“ после окончания футбольного матча произошёл несчастный случай. Среди болельщиков имеются пострадавшие»

Расследование катастрофы произведено по распоряжению Ю. В. Андропова (через три недели после события ставшего Генеральным секретарём ЦК КПСС) в предельно сжатые сроки. По официальным данным, погибло 66 человек; по неофициальным, только количество серьёзно раненных превышало 300. Виновным было признано руководство Большой спортивной арены. Болельщики считают основной причиной событий действия милиции; есть старая фанатская песня, стихи к которой написаны через несколько дней после трагедии.

Двадцатое число — кровавая среда;
Мы этот страшный день запомним навсегда.
Заканчивался матч на кубок УЕФА.
Играли «Хаарлем» и наш «Спартак» (Москва).
Не упуская шанс реальный, Швецов забил красивый мяч,
И прозвучал свисток финальный — закончился предсмертный матч.
И очень рады все мы были, ведь мы сегодня победили.
Не знали мы ещё тогда про пакость подлого мента
Нас всех в один проход пустили,
Пятнадцать тысяч — это сила,
А там во льду ступеньки были,
И поломались все перила.
Там жалобно тянули руки,
Там не один погиб фанат,
И из толпы раздались звуки:
«Назад, ребята, все назад!»
Когда толпа там расступилась,
Там были крики, была кровь,
И столько крови там пролилось;
И кто ответит за эту кровь?
Кто виноват? С кого все спросы?
Я отвечать уже не в силах.
Менты замяли все вопросы,
И лишь друзья лежат в могилах.

В истории рано или поздно все всплывает на поверхность. Даже то, что пытаются утопить под толщей лет. Но на поверхность современных дней тайное само не всплывает. Ее скрывали семь лет. И в сегодняшнем материале мы приоткрываем занавес над трагедией, случившейся в Лужниках 20 октября 1982 года. Именно приоткроем, ибо в черной тайне Лужников еще осталось немало загадочных обстоятельств... Руководствуясь этой мыслью, редакция "Советского спорта" поручила своим корреспондентам поднять со дна лет одну тайну, скрытую от народа.

Трагедия на стадионе в Шеффилде потрясла мир. Крупнейшие телекомпании планеты транслировали многочасовые репортажи с места событий. Не подкачало и отечественное Гостелерадио, показав нам футбольный стадион, ставший в течение считанных часов печально известным всему миру.

А мы... Мы смотрели на экран, видели на нем засыпанное цветами футбольное поле, поле скорби человеческой. А в памяти всплывал совсем другой стадион...

Вы знаете, почему в Лужниках в конце октября не проводят футбольные матчи? Официальные ссылки на плохое состояние травяного покрова вряд ли можно признать основательными - на "Динамо", скажем, в это время газон не лучше, а игры идут. Даже международные. Так что трава не причина, а повод. Причина, долго и тщательно замалчиваемая посвященными, кроется в другом: очень уж боятся эти посвященные увидеть цветы на футбольном поле Лужников. Цветы в память о погибших.

Мы знали и не знали об этой трагедии. Верили и не верили. Да и как было поверить, что на главном стадионе страны с его опытом проведения крупнейших мероприятий могут погибнуть в считанные минуты десятки людей?

Но это было. Было в промерзлый, обледенелый день 20 октября 1982 года. Тогда московский "Спартак" встречался в Лужниках в матче розыгрыша Кубка УЕФА с голландским "Хаарлемом". В тот черный день с самого утра повалил первый осенний снег. Завыл ледяной ветер, ртуть в градусниках упала до отметки минус десять. Словом, погода внезапно стала той самой, в какую добрый хозяин собак жалеет.

И все же истинные болельщики не остались дома. Ведь игрался последний матч международного сезона. И что им холод и непогода - "Спартак" согреет.

В тот вечер, правда, было распродано лишь около десяти тысяч билетов. Администрация Лужников решила, что все зрители вполне могут разместиться на одной трибуне - трибуне "С". Так за порядком следить легче. Собрали молодежь в отдельные секторы, а потом оцепили их как "потенциально беспокойный элемент" двойным милицейским кольцом. И за возможные беспорядки на стадионе можно было не волноваться.

Да их по существу и не было, беспорядков. Правда, задержала милиция десяток-другой людей, пытавшихся возместить недостаток градусов на улице количеством градусов, принятых внутрь. Но, напомним, дело происходило до начала настоящей борьбы с пьянством, поэтому ничего из ряда вон в этом факте не было. Да еще фанаты попытались было пару раз помахать красно-белыми флагами. Но поскольку борьба с болельщиками, в отличие от выпивох, была уже в самом разгаре, то блюстители порядка быстренько заставили свернуть полотнища и выдернули из толпы человек десять. Для острастки. Молодежные секторы притихли, проявляя в дальнейшем эмоции лишь по досадным поводам. А их за матч набралось немало - уж больно расточительными оказались в тот день спартаковцы в реализации голевых ситуаций. Так что до самой последней минуты ворота голландского клуба, весьма, надо сказать, среднего по классу, были взяты лишь один раз.

С этой последней, девяностой минуты матча, и начинается новый отсчет времени - времени трагедии. У Сергея Швецова, героя матча, в беседе с одним из нас как-то вырвалось: "Эх, лучше бы я не забивал тот гол! .."

Многие болельщики уже перестали верить в удачу москвичей и позволили себе на несколько минут сократить время матча - потянулись к выходу. При минус десяти полтора часа на трибуне - испытание не из легких... Продрогшая на ветру милиция весьма активно их к этому приглашала. Как только первые зрители стали спускаться по лестнице, тут же был образован живой коридор из мундиров, куда особенно настойчиво препровождали (другими словами, подталкивали) молодых болельщиков.

Ох, уж этот пресловутый милицейский коридор! Сколько копий уже сломано вокруг него, ан нет - после каждого футбольного или хоккейного матча мы вынуждены по прежнему опасливо шагать по этому не весть кем и когда придуманному коридору.

Да поймите вы, - убеждал одного из нас командир отряда милиции специального назначения при Главном управлении внутренних дел Мосгорисполкома, полковник милиции Д. Иванов, - такой коридор - мера вынужденная. И единственная его цель - обеспечение безопасности людей. Ведь пропускная способность станций метро ограничена. Вот наши специалисты и сделали точный подсчет, какой ширины должен быть этот коридор, чтобы метро работало спокойно.

Что ж, доводы понятны. Но неужели нет другого выхода? У нас предложение к тем специалистам, которые "рассчитывали" необходимую ширину коридора. Пусть они рассчитают, сколько автобусов понадобится для того, чтобы отвезти часть болельщиков на соседние станции метро - так значительно увеличится пропускная способность тех, что расположены рядом со стадионом. Да, конечно, потребуются дополнительные расходы. И немалые. Но разве малых расходов стоит милицейское оцепление? Ведь оно состоит из нескольких тысяч стражей порядка, которые должны бы в это самое время не изображать из себя стену, а бороться с преступностью. Кто подсчитает ущерб от синяков и шишек, неизбежно получаемых в толпе? И кто, наконец, подсчитает моральный урон от унижения, которое испытывают люди в таких коридорах?

Кто был хоть раз в Лужниках, знает: при выходе с верхних секторов зрители попадают сначала на площадку между первым и вторым этажом, а уж оттуда лестничный марш ведет прямиком на улицу. Маршей этих на стадионе множество. Но 20 октября 1982 года в секторе, где была собрана в основном молодежь, не запертым оказался только один. Один-единственный узкий проход на несколько тысяч человек. Объяснить это можно лишь стремлением работников стадиона облегчить себе жизнь. Себе - но не другим.

К чему приводит такая политика - известно. Вспомним только один случай, тоже скрытый от народа, события во Дворце спорта "Сокольники" в 1976 году. Один из нас присутствовал тогда на хоккейном матче между советскими и канадскими юниорами, который закончился трагически. И тогда большинство выходов было закрыто и в возникшей давке погибли несколько десятков человек. Эта история еще ждет своих летописцев. Но одно можно сказать с уверенностью: никаких уроков из нее извлечено не было. Правда, кого-то наказали, кого-то уволили. Но не об этих уроках идет речь. Мы утверждаем: если бы из случившегося в 1976 году были сделаны нужные выводы, то не случилось бы трагедии в 1982-м…

Итак, едва только первые зрители поднялись со своих мест, как милиция в сотрудничестве с администрацией начала операцию, которая на специфическом жаргоне правоохранительных органов носит название “зачищение”. О стилистических достоинствах этого термина можно спорить, но суть действий он передает достаточно точно - болельщиков начали подталкивать к выходу. Люди стекали вниз, организованно толкаясь и скользя по обледеневшим ступенькам. И в это самое время в морозном воздухе вдруг родился крик восторга. Швецов не дал-таки “Хаарлему” уехать домой налегке. За двадцать секунд до финального свистка он все же загнал второй мяч в ворота гостей. И на трибунах бурно приветствовали успех любимцев.

А те, кто достиг уже нижних ступенек? Они, естественно, захотели узнать, что произошло за двадцать секунд до конца матча на так не вовремя покинутом ими стадионе. Почти покинутом. И повернули назад.

В этот момент крик восторга перешел в крик ужаса. Ибо, напомним, выход был открыт только один. А сверху в сумеречный проход тоннеля продолжали заталкивать все новых и новых людей. Тем, кто пытался остановиться, торопливо говорили: "Все, кончилось уже. Забили - ну и радуйтесь себе на улице. Домой, домой. Не останавливайтесь на проходе!" А тем, кто и после этого не слишком спешил в давку, помогали - подталкивали в спину.

Сверху толпу ускорили. Снизу она ускорилась сама. И два неуправляемых потока встретились на той самой злополучной узкой лестнице.

Это было что-то ужасное. Мы не могли сдвинуться с места, а толпа напирала и сверху, и снизу. Справиться с обезумевшими людьми не было уже никакой возможности. Я видел, как какой-то офицер милиции, кажется майор, прыгнул в толпу, чтобы остановить ее. Но что он мог сделать? Поздно уже было. И он остался в толпе.

С тех самых пор Володя Андреев на футбол больше не ходит. Он, заядлый в прошлом болельщик "Спартака", обходит стадионы стороной и переключает телевизор на другую программу, если видит на экране зеленый четырехугольник футбольного поля. Но ему повезло: он остался жив в той человеческой мясорубке...

Один из нас в злопамятный вечер 20 октября играл в баскетбол в зале лужниковской Малой спортивной арены. Другой случайно проезжал по набережной Москвы-реки вскоре после окончания матча. Один видел, как на каменную мерзлую землю складывали искалеченные тела людей, но два милиционера быстро вывели его за территорию стадиона. Другой был оттеснен к тротуару вереницей мчавшихся с включенными маяками машин "скорой помощи". Нам было тогда по двадцать лет, и мы, не чуждые спорту, вполне могли оказаться на трибуне "С". Мы поняли, что на стадионе произошло что-то страшное. Но что? Лужники в мгновение ока оцепила милиция и внутренние войска - трагедия была взята в окружение.

И охраняется до сих пор.

Мы знаем многих журналистов, которые пытались написать о ней. Но до сегодняшнего дня о случившемся рассказала только "Вечерняя Москва" 21 октября 1982 года. Да и то вскользь: "Вчера в Лужниках после окончания футбольного матча произошел несчастный случай. Среди болельщиков имеются пострадавшие". На тему было наложено табу - негласное, естественно, но от того не менее действенное.

В то время считалось, что в нашем государстве все хорошо. И просто не может быть плохо. И вдруг - такое! Вот и делали вид, что ничего не произошло. А тем временем врачи подбирали 20 октября в Лужниках десятки трупов. И ехали оттуда "скорые помощи" по моргам.

То было, если помните, время апофеоза борьбы с болельщиками. Кричать на трибунах нельзя - следует сидеть чинно, словно в театре. Надеть на голову шапочку с цветами любимой команды или "розу" (так фанаты зовут шарфы) - почти уголовное преступление. Да что там "роза"! Попробуй кто хотя бы значок надеть - уже фанат. Ату его!

Наряды милиции утроенной численности без всяких на то оснований (назойливо "опекаемый" зритель не слишком-то и рвался на футбол на стыке 70-х и 80-х), отнюдь не бездействовали. Фанатов - и истинных, и подозреваемых - водили в пристадионные комнаты милиции, регистрировали, переписывали, штрафовали, сообщали на работу или в институты. Другими словами, всеми силами старались сделать из них изгоев общества, чтобы было на кого при случае показать пальцем. И преуспели в этом.

Страшно говорить, но чиновникам по делам молодежи из комсомола трагедия в Лужниках помогла. "Во всем виноваты фанаты" - эта версия стала официальной. И в 135-м отделении милиции, дислоцирующемся в Лужниках, всем показывали красно-белые майки, якобы подобранные на стадионе после матча. Вот только никто почему-то не подумал, что при температуре минус десять на футбол в майке может пойти только редкостный, простите, индивид. Ну до подобных мелочей тогда дела никому не было.

Вот и получилось, что этот черный день не только убил у многих родителей детей - было сделано все, что бы убить и добрую память о них.

Мы встречались со многими из этих преждевременно постаревших отцов и матерей. Они плакали и рассказывали о тех, кто не давал этим слезам просохнуть все семь лет, прошедших после трагедии.

Сыновья их были обычными парнями - рабочими, студентами, школьниками. В меру старательными, порой без меры беспечными -- это ведь так свойственно юности. Многих, очень многих из них отцы и матери уговаривали не ходить в Лужники в такой жутко холодный и ветреный день. Ах, если бы они послушались того доброго совета!

Когда на Москву опустилась ночь, никто из них домой не вернулся. Родители бросились в отделения милиции, но там им ничего ответить не смогли - не было сведений. Тогда они ринулись в Лужники, на стадион, который был оцеплен. Через оцепление их не пропустили, и они стояли за милицейской шеренгой, теряясь в неизвестности.

Потом, под утро, метались по столичным моргам, пытаясь опознать и боясь опознать тела сыновей. А потом ждали долгих тринадцать дней, ибо только тогда по чьей-то безымянной, но явно высокопоставленной указке им разрешили похоронить своих детей. "Плохих" детей, доставивших всем столько ненужных неприятностей и хлопот.

Гробы с их телами разрешено было по пути на кладбище завезти домой. Ровно на сорок минут - не больше. Попрощаться в присутствии милиционеров. И затем организованно, с эскортом - в последний путь. Единственное, что им позволили сделать самим -- выбрать кладбища. Они выбрали разные, а сейчас, по прошествии лет, жалеют, что не одно - случись что с кем из них, сестры и братья по несчастью за могилой бы, как за сыновней ухаживали. Впрочем, и здесь, похоже, все было продумано - властям не нужен был мемориал, а на разных кладбищах могилы найти непросто.

На самый главный вопрос родителей: кто виноват в гибели их детей? - им ответили сразу: сами дети. Создали напряженную обстановку. Потому кровь и пролилась. Вы жаждете еще чьей-то крови? Ждите, будет суд.

До самого его заседания, до 8 февраля 1983 года, они бились в поисках адвокатов. Никто не брался защищать погибших. Так адвокатов и не нашли. Сейчас несостоявшиеся защитники в один голос призывали нас вспомнить о том, какое тогда было время.

"Кого, - спрашивали они, - вы бы хотели, чтоб мы обвиняли? Смелость, гражданская и профессиональная, тоже, знаете ли, свои границы имеет...", Что ж, они сейчас стали смелее - тогда отказывались без объяснения причин.

Суд представил главным виновником свершившегося коменданта Большой спортивной арены Панчихина, проработавшего до страшного дня в этой должности два с половиной месяца, и определил ему меру наказания в 1,5 года исправительных работ. Дела тогдашних руководителей стадиона - Лыжина, Кокрышева, Корягина - были выведены в отдельное судопроизводство и обвинительным приговором не окончились. Вопрос о том, почему обеспечение безопасности выхода тысяч людей со стадиона было доверено столь неопытному работнику, остался на суде без ответа. Действия сотрудников милиции вообще никакой оценки не получили - судья Никитин не слишком принимал во внимание показания оставшихся в живых пострадавших. Хотели, дескать, крови - получите Панчихина.

Только ведь не хотели родители погибших ребят крови. Не об отмщении шла речь - об уроке. Чтобы не повторилась эта трагедия. Но, увы, их голоса никто не услышал - письма, адресованные в высокие инстанции, остались без ответа. Давайте же хоть сегодня, почти семь лет спустя, выслушаем их.

Мы хотим и хотели только одного - знать истинных виновников гибели наших детей,- голос Нины Александровны Новостроевой, потерявшей в тот роковой день единственного сына, дрожит - Не может же за все отвечать человек, проработавший на стадионе без году неделя. Но истина была окружена для нас все эти годы заговором молчания и лжи. Мы так и не смогли найти правду. Как не смогли найти личных вещей погибших - ребят нам выдали полностью раздетыми. Как не смогли за эти годы ни разу в день годовщины их смерти попасть на злополучную лестницу - ее от нас закрывают специально. Как не смогли добиться помощи в установлении памятников на их могилах - все обещания о помощи в день похорон оказались на поверку пустым звуком. Их называли хулиганами. Кто из этих людей знал наших детей при жизни, чтобы после смерти выставлять их изгоями? Как пробить эту рутину черствости, окостенелости, равнодушия? "А зачем вы их пускали-то туда?" - спокойно ответствовал мне на все эти вопросы тогдашний председатель Московского городского суда. Не помня уже толком себя, я сказала ему, что, видимо, на равных мы сможем беседовать только тогда, когда и в его семью придет горе. Конечно, не все были столь же твердокаменно-бессердечны. Мы помним, с какой болью рассказывали нам о трагедии некоторые сотрудники милиции. Мы помним о тех из них, кто пытался, не щадя жизни, пасти наших детей. Но мы не можем простить тех, кто молчаливо одобрял грязную возню вокруг этой трагедии.

После шеффилдской трагедии "Советский спорт" опубликовал черный список футбольных жертв, погибших в разное время на стадионах мира. В этот ряд поставили тогда и Лужники, но точного числа погибших привести, понятно, не смогли. Не можем, к сожалению, сделать это и сейчас, хотя об этом просят нас читатели. Тайна Лужников так и остается черной тайной. Точного количества жертв не назвал в свое время суд. Определить его практически невозможно: и сегодня архивы у нас, как известно, закрыты и охраняются, пожалуй, крепче оборонных заводов. Прокуратура утверждает, что погибло 66 человек. Родители погибших ребят говорят, что жертв было больше и не верить в это у нас нет оснований.

Мы в долгу перед теми ребятами, что погибли семь лет назад в Лужниках. И потому обещаем, что 20 октября, несмотря ни на что, придем на ту лестницу, где произошла трагедия. И положим на нее цветы. От нас. И, надеёмся, от всех вас.

Пришло время сказать правду и о тех, кто погиб, и о тех, кто виновен в трагедии, о тех, кто эту трагедию от нас скрывал. Справедливость ведь срока давности не имеет.

Не так давно одному из нас пришлось побывать на товарищеском футбольном матче между советскими и английскими дипломатами. И когда судья прервал встречу и объявил минуту молчания в память погибших в Шеффилде, больно резанула мысль: "Ну почему ни на одной игре чемпионата СССР за шесть сезонов не было объявлено минуты молчания? Почему мы чтим память погибших англичан и забываем погибших соотечественников? Почему? .."

"Не ворошите старое, парни, - не раз давали нам совет, пока мы готовили этот материал.- Зачем вам это?"

Затем, чтобы трагедия не повторилась.

Март 1989 года. Холодный весенний вечер. Обледеневшие ступеньки под ногами. Милицейский коридор. "Все, кончилось уже. Проходите. Домой, домой. Не останавливайтесь на проходе!" Это картинка уже нынешнего футбольного сезона. Похоже, не правда ли?

Это и есть самое страшное - забывать уроки прошлого.

Сергей Микулик, Сергей Топоров

Правообладатель иллюстрации TASS/Зуфаров Валерий Image caption На 90-й минуте матча спартаковец Сергей Шевцов забивает второй гол в ворота "Харлема" - и в этот момент под Восточной трибуной "Лужников" начинается давка, в которой погибнет несколько десятков человек

Ровно 35 лет назад, 20 октября 1982 года, произошла крупнейшая трагедия в истории советского спорта - после футбольного матча между "Спартаком" и голландским "Харлемом" в давке на выходе со стадиона "Лужники" погибли десятки человек, в основном подростки.

Советские власти пытались скрыть информацию об этой трагедии, так что первая достоверная публикация о событиях того дня появилась в прессе лишь через семь лет, в 1989 году.

Согласно официальным данным, жертвами давки стали 66 человек, однако родственники погибших и журналисты, занимавшиеся расследованием трагедии, не сомневаются в том, что эта цифра значительно занижена.

"Спартак" забил в той игре два гола: первый уже на 16-й минуте встречи, а второй - почти перед самым финальным свистком, на 90-й минуте. Некоторые зрители к тому моменту уже потянулась на выход, но услышав победные крики оставшихся болельщиков, часть решила вернуться на трибуны.

По одной из версий, это стало поводом для толкотни и неразберихи на лестнице под Восточной трибуной. Однако главной причиной давки, как показало расследование, стало то, что несколько тысяч человек должны были выходить в узкий проход, а не в широкие ворота, которые так и остались закрытыми до конца трагических событий.

Русская служба Би-би-си попросила рассказать о том, что произошло 20 октября 1982 года, двух очевидцев, а также спортивного журналиста Сергея Микулика, одного из авторов публикации 89-го в газете "Советский Спорт", благодаря которой трагедия в "Лужниках" стала достоянием общественности.

Александр Просветов, позже работавший журналистом "Спорт-Экспресса" и в начале 2000-х проводивший собственное расследование тех событий, в 82-м году пришел на матч в качестве рядового болельщика "Спартака" и наблюдал за игрой с Восточной трибуны - под которой в конце матча как раз и началась давка. Еще один болельщик "Спартака" Алексей Осин в это время находился на Центральной трибуне.

Алексей Осин

журналист "Эха Москвы "

Несмотря на то, что был конец октября, уже подморозило, и довольно серьезно. Было очень холодно. В "Лужниках" они выпускали сначала четные, потом нечетные сектора, чтобы не создавать толкучку на входе. И показывали на табло мультфильмы диснеевские. В начале 80-х это была редкость в Советском Союзе, и мы с приятелем вместе ходили на футбол и оставались посмотреть. Поэтому даже если бы мы были на той [Восточной] трибуне, скорее всего, неприятностей с нами бы не случилось.

Вышло так, что люди пошли через один узкий выход, а потом Швецов забил гол - этот момент я прекрасно помню. И толпа рванула обратно. И как раз на этом встречном движении произошла трагедия. Но это я только потом узнал. На нашей трибуне тоже такое было: народ начал выходить, потому услышали люди, что болельщики кричат, забили гол, и они повернули сразу назад. Только у нас не было таких последствий.

Там еще был один момент. Та трибуна, на которой произошла трагедия, она ближе к метро "Спортивная". Обычно по стадиону в те годы говорили, что станция метро "Ленинские горы" - она сейчас "Воробьевы горы" называется - она "временно закрыта". И люди верили и туда не шли, а шли на "Спортивную". И там надо было пройти довольно узкий коридор - конная милиция стояла и пешие милиционеры. Народ в этот коридор втягивали, и люди шли прямо к входу в метро. А на самом деле станцию "Ленинские горы" не закрывали, туда можно было спокойно подойти, там народу совсем не было. И мы как раз этим пользовались. А те, кто не знал, они как раз вот в эту мясорубку и попали.

Люди, которые не были вовлечены непосредственно в эту трагедию, они фактически узнали о ней потом. Я сам о ней узнал - не скажу когда, но не на следующий день, а может быть, даже через несколько лет. То есть настолько все хорошо конспирировалось, что даже те, кто был на игре, не могли ничего заметить.

Тут важно то, что информация была засекречена настолько, что только через знакомых можно было что-то узнать. Была заметка в "Вечерней Москве" маленькая, что что-то произошло, без указаний, конечно, сколько народу тогда погибло. А в 89-м году на волне Перестройки, когда вообще многие вещи стали открываться, тогда, конечно, подробно рассказали об этой трагедии.

Александр Просветов

сотрудник Олимпийского комитета России, в прошлом журналист ТАСС и газеты "Спорт-Экспресс"

Я был там как обычный болельщик вместе с двумя приятелями. Нам было по 26 лет. Мы сидели на Восточной трибуне, которая потом стала трибуна С. Мне казалось, что билеты продавали только на Восточную, практически все сидели именно там. Противоположная Западная вообще была пустая. Восточная была более-менее забита. [Согласно официальным данным, на Восточную трибуну было продано около 16 тысяч билетов, на Западную - около 4 тысяч - прим. Би-би-си]

Был "минус", и все время холодало по ходу игры. Народ там выпивал - тогда проще все это проносилось. И почему сделали решетки и узкий проход? Проверяли, чтобы несовершеннолетние без сопровождения взрослых не проходили. А никакого обыска, никаких металлоискателей не было. Так что где-то на себе народ там фляжку вполне мог пронести.

Ну и плюс швыряли в милиционеров льдыжками, снежками, под всеобщий восторг. Попадали им по фуражкам, у кого-то их сбили. Очень радовались. Тогда настрой был очень негативный. В принципе тогда было большое противостояние с правоохранительными органами. Жестко относились.

Мы имели привычку сидеть до конца [матча], и один приятель говорит: "Да бог с ним, посидим мультики посмотрим". Мы-то уже замерзли, говорили: "Давай свалим!" Но он говорит, нет, лучше чуть-чуть подождем. А в итоге все это затянулось, долго не выпускали. Мы еще были недовольны: "Ну вот какого черта не пошли? Вот теперь сидим тут".

А потом нас в результате выпускали через другой сектор. Вышли сначала на второй ярус, но там нас не выпускали. Толпа немножко отпрянула, и тут я увидел, что пронесли одного солдата в шинели. Он лежал как в гамаке. Как труп несли. Но может, он и выжил, откуда я знаю... Нас обратно на трибуну загнали, а потом уже выпустили - мы обошли этот сектор вокруг и все видели издали.

Было видно, что лежат люди на лестнице. Вроде головами вниз. Неестественные позы. Но понять, что произошло, до конца мы не могли. Просто поняли, что, видимо, трагедия произошла. А насколько она была серьезна, никто не знал.

Была только маленькая заметка в "Вечерней Москве", что произошла трагедия, есть жертвы. Первый дни, конечно, мы созванивались, рассказывали, что произошло, делились впечатлением. Как "сарафанное радио" передавали из уст в уста. Слухи ходили. Все-таки там много народу присутствовало. Они что-то видели, пусть с дальней дистанции. Неслись кареты скорой помощи - ясно же, что что-то произошло.

Произошло что? Была закрыта дверь, решетка. Не были широкие ворота открыты, а только как бы одна калитка. Плюс кто-то поскользнулся, кто-то, может, кого-то толкнул. Не исключено, что и по пьяни, кстати. Поскольку скользко было, снег, кто-то начал падать. Еще не могли открыть ворота, не было ключа - якобы какой-то милицейский начальник с ним ушел.

Но хоронили-то их в закрытых гробах, всячески пытались представить это как действие толпы.

Сергей Микулик

спортивный журналист

Прежде всего неясна цифра погибших - и она никогда не будет ясна. Это уже понятно. А все остальное уже относительно раскрыто.

Люди шли в один узкий проход, который сузила милиция, когда проверяла паспорта у юношей и девушек - поскольку тогда по закону без сопровождения взрослых после девяти часов несовершеннолетние не могли появляться. И потом его не открыла. Какой-то милицейский чин унес с собой ключ и ушел раньше. И образовалось большое количество народа, который не ожидал, что на выходе его ждет "горлышко бутылки". А милиция была абсолютно нескоординирована и еще подгоняла людей.

Лестница была скользкая. Кто-то поскользнулся, упал, а на него другой. А за ними шли другие, которых заводили в этот проход. Лестница была огромная, каменная. Более того, там когда перила перестали выдерживать и просто разжимались, то люди падали в пролет ниже - они таким образом отделывались переломами, но оставались живы.

Почему официально [число жертв] 66? Потому что хозяин Москвы товарищ Гришин [Виктор Гришин - первый секретарь Московского горкома КПСС до 1985 года], когда ему об этом доложили, он спросил: "Сколько?" А это, соответственно, еще часа не прошло после окончания матча, и завалы только разбирались - если так можно говорить о людях. Ему сказали: "Вот здесь и сейчас - 66". Он сказал: "Все, товарищи. Это конечная цифра, больше быть не должно. Вы меня поняли".

И поэтому 66 - это такая цифра "по приказу". Людей увозили в четыре морга, а выдавали потом из трех. Более того, у меня есть свидетель - врач, единственный профессиональный врач из болельщиков, которые оказался на месте трагедии, помогал фельдшеру, который дежурил по "Лужникам". Он сказал, что когда скорые помощи начали подходить, а это уже около часа после игры прошло, то он сам видел, как человек 20-25 туда отравлялись в тяжелейшем состоянии, что называется "не жильцы". Чтобы никто не умер по дороге - такого, к сожалению, сложно себе представить. Но Гришин сказал 66, и взяли под козырек, сказали, будет так.

Властям хотелось представить дело так, что молодые люди - а из 66 официально погибших 44 было моложе 20 лет - это все было якобы какое-то отребье, которое выпило портвейну, кидались снежками в милиционеров, потом вдруг полезли на лестницу и сами подавились.

Тогда был, правда, такой апофеоз противостояния фанатов и милиции. Потому что тогда был какой-то "озверин" заложен в милиционеров. И был план - не меньше ста человек должны были побывать в отделении милиции. И неважно - рот ты открыл или в ладоши не вовремя хлопнул. Советский болельщик любого возраста должен был чинно сидеть и хлопать в ладоши, когда наши забивали гол. Больше ему мало что позволялось. Тогда можно было в отделение попасть просто за шарф. Причем атрибутики официальной не было, что называется, мамы и бабушки дома вязали. Но и это не приветствовалось.

И в ответ эффект толпы - "нас много, нам не страшно".

Обвинительное заключение, которое я читал, - это смесь лжи и противоречий. Если там сразу написано, что стадион был расчищен от снега и был готов к матчу, получается, что они снег и лед с собой что ли принесли? Или лестница там была сухая и чистая. Как она могла быть, если тысячи людей прошли по ней сначала туда, потом обратно? Глупости какие-то.

Из 500 свидетелей отобрали или в погонах, или со стороны администрации. Или какие-то выжившие, которым повезло.

И плюс когда спрашивают, а как можно было скрыть трупы? Очень просто. Во все времена люди стремились в Москву со всего Союза. И если кто-то пошел на футбол не предупредив соседей по общежитию, если сразу не обратились родственники в морги, и он там некоторое время уже лежал, то сообщалось, что "к сожалению, ваш родственник был найден на улице с асфиксией, удушением, случайные прохожие вызвали скорую помощь, но она уже ничем помочь не смогла". А поскольку это уже было фактически в ночи с 20 на 21 октября, то это уже ставилось следующим числом и про футбол ничего не говорилось.

Один из родителей говорил страшную цифру 340, потому что он имел отношение и к КГБ, и к медицине. И выяснилось, что тогда очень много молодых людей в течение недели погибли от схожего диагноза - асфиксии. А в то же время нигде больше таких же глобальных происшествий не было вообще. И тут в общем легко сложить два и два.

Я не утверждаю, что 340 погибло непосредственно на стадионе, но в течение двух недель, когда выдавали тела, на 340 человек неожиданно мор такой напал - на молодых людей, москвичей и приезжих. Вот откуда эта цифра. Цифра 66 - "гришинская", 340 - сугубо неофициальная. Но правда тут настолько размыта, что узнать ее невозможно. Может быть, это знал только лишь господин Шпеер, старший следователь прокуратуры, но он уже давно умер.

Стадион еще не был оборудован крышей над трибунами, и к началу игры успели очистить от снега и открыть для болельщиков только две трибуны: "А" (западную) и "С" (восточную). Обе трибуны вмещали по 23 тысячи зрителей.

Во время матча на трибуне "А" находилось лишь около четырех тысяч зрителей, большинство болельщиков (около 12 тысяч) предпочло трибуну "С" , которая расположена ближе к метро. Большинство болельщиков пришло поддержать "Спартак", голландских фанатов было всего около сотни.

До самой последней минуты матча счет был 1:0 в пользу "Спартака", и многие замерзшие зрители потянулись к выходу. По одним данным, милиция направляла людей вниз по ступеням, по другим ‑ был открыт только один выход с трибуны.

Трагедия случилась на последней минуте матча. За двадцать секунд до финального свистка Сергей Швецов забил второй мяч в ворота гостей. Услышав радостный рев фанатов "Спартака", успевшие покинуть трибуны зрители повернули назад и столкнулись с потоком людей, идущих вниз. В узком пространстве, на обледеневших ступенях, возникла давка. Тех, кто спотыкался и падал, тут же затаптывала толпа. Не выдерживали нагрузки и металлические перила, из‑за чего люди с большой высоты падали на голый бетон.

По официальной версии следствия, в результате трагедии погибли 66 человек. По неофициальной же информации, которая долгие годы не раскрывалась, в тот день лишились жизни около 340 человек.

Советские власти пытались скрыть информацию о трагедии. На следующий день единственное сообщение появилось в газете "Вечерняя Москва" ‑ небольшая заметка на последней полосе: "20 октября после футбольного матча на Большой спортивной арене Центрального стадиона имени В.И.Ленина при выходе зрителей в результате нарушения порядка движения людей произошел несчастный случай. Имеются пострадавшие. Проводится расследование обстоятельств происшедшего".

Правду о том, что случилось на матче, власти сообщили лишь в 1989 году .

В ходе расследования трагедии было установлено, что во время давки на лестнице находились только болельщики ‑ среди погибших сотрудников милиции не было.

Как показала судебно‑медицинская экспертиза, все 66 человек скончались от компрессионной асфиксии в результате сдавления грудной клетки и живота. В больнице или в каретах "скорой помощи" ни один из пострадавших не умер. 61 человек получил ранения и увечья, в том числе 21 ‑ тяжелые.

Официально главными виновниками трагедии были названы директор стадиона Виктор Кокрышев, его заместитель Лыжин и комендант стадиона Юрий Панчихин, проработавший в этой должности два с половиной месяца. В отношении этих лиц было возбуждено уголовное дело по статье 172 УК РСФСР (халатное исполнение служебных полномочий). Суд приговорил каждого из них к трем годам заключения. Однако в это время вышла амнистия в связи с 60‑летием образования СССР, под которую попали Кокрышев и Лыжин. Панчихину срок заключения был сокращен наполовину. Он был отправлен на принудительные работы.

К уголовной ответственности командир подразделения милиции, обеспечивавшего охрану общественного порядка на трибуне "С", майор Семен Корягин. Но в связи с ранением, полученным в давке на стадионе, дело против него было выделено в отдельное производство, и позже он попал под амнистию.

В 1992 году на территории спорткомплекса "Лужники" был установлен памятник "Погибшим на стадионах мира" (архитектор ‑ Георгий Луначарский, скульптор ‑ Михаил Сковородин). Табличка у мемориала гласит: "Этот памятник установлен детям, погибшим 20 октября 1982 года после футбольного матча между московским "Спартаком" и "Харлемом" из Голландии. Помните о них".

20 октября 2007 года на стадионе "Лужники" , приуроченный к 25‑й годовщине трагедии. В матче встретились ветераны "Спартака" и "Харлема", в том числе участники игры 1982 года: Ринат Дасаев, Сергей Родионов, Федор Черенков, Сергей Швецов, голландцы Эдуард Метгуд, Кейт Мейсфилд, Франк ван Леен, Питер Кер и другие.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

До недавнего времени мало кто знал о событиях, которые произошли в 1982 году на стадионе «Лужники».

1982 год, 20 октября – на стадионе “Лужники” (в те времена Центральный стадион имени В.И. Ленина) произошла трагедия в конце футбольного матча 1/16 финала розыгрыша Кубка УЕФА между клубами “Спартак” Москва (СССР) и “Харлем” (Нидерланды). Тем вечером в результате образовавшейся давки погибло, по различным данным, от 66 до 340 человек. Точное количество жертв неизвестно по сей день.

Предыстория

День, когда московский «Спартак» встречался в «Лужниках» с нидерландским «Харлемом», выдался холодным. Снег, ледяной ветер и 10-ти градусный мороз никак не способствовали аншлагу на футбольных трибунах. Однако болельщики “Спартака” не собирались пропускать игру: подумаешь, мороз, – будто бы нельзя согреться «изнутри»!

Потому на матч пришло 16 500 болельщиков (именно такую цифру назвал директор стадиона Виктор Кокрышев). Часть из них – болельщики из Голландии, но основное большинство – простая московская молодежь, к которой слово «фанаты» можно применить с очень большой натяжкой.

В те времена, когда произошла трагедия в Лужниках, в Советском Союзе еще полным ходом шло строительство коммунизма. Потому фанатское движение воспринималось как что-то совершенно чуждое самому духу советских людей.

Ход матча “Спартак”-“Харлем”

Милиция, поняв, что «подопечных» не так уж много, решили собрать их на одной трибуне – трибуне «С». Так проще было ситуацию держать под контролем. Кроме этого, к началу матча было очищено от снега только 2 трибуны, так что нет смысла искать в действиях правоохранительных органов какой-то особенный смысл.

Футбольный матч в целом проходил спокойно: «Спартак» забил гол в ворота гостей, и до последней минуты всем казалось, что счет так и останется 1:0 в пользу спартаковцев. Потому те, кому надо было добираться домой на электричках, стали постепенно пробираться к выходу. Милицейское оцепление было только радо возможности поскорей оказаться в тепле, потому отстающих даже стали поторапливать. Часть болельщиков уже успела выйти через единственные открытые ворота, когда Сергей Шевцов за 20 секунд до конца матча смог забить второй мяч. Позднее, узнав о трагедии, он с горечью скажет: «Эх, лучше бы я не забивал того гола…»

Трагедия

Все произошло в считанные минуты. Болельщики на трибунах взревели от восторга, и часть людей повернула назад – посмотреть, что произошло. Как результат два встречных потока столкнулись в узком проходе, на лестнице, которая вела в вестибюль с арены.

«Матч смерти» - футбольный матч, организованный немецко-фашистскими оккупантами в Киеве 9 августа 1942 г….

Остается лишь гадать, кто из спрессованных в единую массу людей споткнулся первым. Но их участь была предрешена: после секундной задержки задние «поднажали», и упавшие оказались затоптанными. Возникшую давку не выдержали перила лестницы. Люди, которые шли с краю, стали падать с высоты на бетонный пол…

В течении считанных минут погибло 66 (по другим данным – 67) человек, еще 61 получил ранения и увечья, из них 21 – тяжелые. Искалеченных болельщиков и трупы милиция сложила на промерзшую землю. Были вызваны машины «скорой помощи»… Тех, кто смог избежать чудовищной мясорубки, милиционеры провели по тому же выходу, не давая времени осмотреться. Но многим все же удалось увидеть последствия давки – раздавленных насмерть и искалеченных людей, которые всего несколько минут назад сидели рядом и радовались игре спартаковцев… Родители, обеспокоенные отсутствием детей, почувствовали неладное и приехали на стадион. Однако там стояло милицейское оцепление, никого не пускали… Тела погибших развезли по моргам.

Последствия трагедии

21 октября – заведующие всех московских кладбищ получили телефонограммы с приказом явиться на экстренное совещание к управляющему спецтрестом тов. М.В. Попкову. Там, предупредив о неразглашении, им было сообщено, что на стадионе «Лужники» произошла трагедия, к полудню 21 октября умерло уже 102 человека.

Свидетельства очевидцев: 18 мая 1896 года на Ваганьковском кладбище было похоронено больше 6000 раздавленных людей…

В больницах в то время находилось еще много тяжелораненых, так что жуткая цифра должна была увеличиться. В связи с чем по тресту объявили чрезвычайное положение. Погибших во время трагедии в «Лужниках» должны были обслуживать вне очереди, родителям было предоставлено право выбрать место на любом кладбище города.

Погибших было разрешено хоронить только через 13 дней. Гробы с телами по пути на кладбище разрешили завезти домой – ровно на 40 мин. Потом, сопровождаемые милицейским эскортом, машины разъехались по разным кладбищам… Митинги запретили. Казалось, власть волнуется лишь об одном: чтобы трагедия не получила огласки.

В прессу просочилось лишь короткое сообщение. В «Вечерней Москве» скупо было написано: «1982 год, 20 октября – после футбольного матча на Большой спортивной арене Центрального стадиона имени В.И. Ленина при выходе людей в результате нарушения порядка движения зрителей произошел несчастный случай. Есть пострадавшие. Проводится расследование обстоятельств происшедшего». Реальные масштабы произошедшего и ход тут же начавшегося расследования тщательно замалчивали.

Следствие

Следствию надо было найти виновника трагедии. Была на рассмотрении, по сути, лишь одна версия: давка произошла потому, что пьяные болельщики поскользнулись на покрытых льдом и занесенных снегом ступеньках лестницы. Откуда мог взяться лед во внутреннем закрытом переходе, никого не интересовало. Суд представил основными виновниками трагедии в Лужниках директора Большой спортивной арены Виктора Кокрышева и коменданта Юрия Панчихина.

В скором времени после происшествия их арестовали и осудили. Кокрышев после суда попал под амнистию, а Панчихин провел в тюрьме полтора года. К ответственности попытались привлечь и командира роты патрульно-постовой службы майора милиции Карягина. Того самого человека, который во время давки кинулся в толпу и смог вытащить из завала несколько человек. Когда разбирали тела пострадавших, он был обнаружен в тяжелейшем состоянии. В госпитале он в течении долгого времени был в реанимации и только потому смог избежать тюремного заключения. Но на всю жизнь остался инвалидом…

Давка была до такой степени сильной, что людей попросту вдавливали в стены домов…

Подследственные были обвинены в том, что контролерами на стадионе работали люди предпенсионного возраста, которые не имели возможности обеспечить соблюдение инструкций безопасности… Заявление более чем странное, в особенности если учесть два факта: во-первых, трагедия разыгралась вовсе не на входе в «Лужники», а на выходе, когда все было под контролем милиции. Во-вторых, контролеры получали такие мизерные деньги (36 копеек в час), что соглашались на эту работу лишь те, кто не мог заработать где-то еще.

Куда более серьезно выглядит другое обвинение: почему тем вечером оказались открытыми лишь одни ворота, ведущие из галереи на улицу? В действительности было открыто двое ворот. Через одни выпускали наших болельщиков, через другие выходили голландцы. Что, на самом-то деле, – вовсе не преступление. Иностранные подданные по сути в любой стране мира находятся под особой опекой. А произошедшее у «наших» ворот можно было бы считать роковой случайностью, если бы не два обстоятельства.

Это не случайность (два свидетельства)

В. Кокрышев упомянул о том, что в ходе матча между болельщиками и милиционерами из оцепления произошла словесная стычка. Кто-то из особо ретивых начал забрасывать милицию снежками и кусками льда. Ответные действия милиционеры приберегли до конца матча. Они завернули людской поток к одним из двух раздвижных ворот, чтобы выдернуть из толпы обидчиков. В ответ болельщики сцепились локтями. Тогда милиция решила слегка сдвинуть створки ворот, чтобы легче было фильтровать толпу. Что и стало настоящей причиной давки…

Второе свидетельство было предоставленно Леонидом Петровичем Чичериным, в то время занимавшим должность старшего научного сотрудника одного из медицинских институтов Москвы. 20 октября 1982 г. он находился на стадионе «Лужники». Увидав раздавленных и искалеченных людей, Чичерин сразу же предложил свою помощь, сказал, что он врач. То, что он увидал, было по-настоящему страшно:

«Вся лестница была завалена людьми. Там метра полтора точно были уже мертвые (минут 20 уже прошло), выше – стонущие, а еще дальше – масса стоящих людей. Нас начали пытаться вновь направить в другую сторону, я опять сказал, что я врач. Меня пропустили. Там были несколько офицеров войск и милиции. Я у них спросил, вызвали ли „скорую помощь“. Они ничего не знали». Водитель единственной прибывшей «скорой» сказал, что больше машин не вызывали. Тогда Леонид Петрович сам позвонил в «скорую» и заказал 70 машин, объяснив, что произошла трагедия. Машины приехали на стадион, когда с момента трагедии прошло около часа… А тем временем у «Лужников» стояли десятки военных грузовиков, которые, не дожидаясь приезда «скорых», могли бы доставить пострадавших в находящиеся неподалеку клиники 1-го и 2-го медицинских институтов. Тогда жертв могло бы быть меньше…

Память

Футболисты были первыми, кто увековечил память о погибших на стадионе. 1990 год – был проведен первый турнир, посвященный спартаковским болельщикам А вечер памяти погибших состоялся с опозданием почти на два десятка лет – 20 октября 2000 г. Сейчас на трибуне «В» установлен памятник «Погибшим на стадионах мира». Но те, чьи близкие не вернулись со стадиона после матча «Спартак» – «Харлем», воспринимают его как мемориал на месте трагедии в Лужниках.