Флавио бриаторе и его женщины. Флавио Бриаторе (Flavio Briatore). Биография. Фотографии. Конфликт с ФИА

Я никогда не предпочитал веселье работе и наоборот — у меня все получалось естественно. Нужно очень тонко чувствовать, что важнее в данный момент — провести переговоры или просто выпить бокал шампанского.

Удача — это результат последовательности действий. Есть еще, правда, такая вещь, как судьба — и если удачу нужно постоянно самому поддерживать, как огонь в камине, то к судьбе нужно всего лишь быть готовым. Тоже непросто.

Я взрослел в конце шестидесятых — тогда в моде были свобода, революция и всякое такое. Но я лично в те годы просто вкалывал — мне нужно было платить за обучение. Я совершенно не революционер по натуре. Я предпочитаю крепко стоять на земле, работать и развлекаться. В этом смысле у меня типично итальянский образ мысли.

Я не люблю слово «богатство». Оно ничего не значит. Качество жизни не всегда зависит от денег. Я не хочу стать еще более богатым — жизнь одна, и нужно просто повышать ее качество. Это ощущение за деньги не купишь, оно должно быть внутри. Если оно у тебя есть — деньги приложатся.

Все, что я делаю — будь то «Формула-1», гостиничный или клубный бизнес, линия одежды — в конечном итоге имеет одну цель. Я ищу новый стиль жизни.

В жизни я общался всего с двумя гениями, но это были настоящие гении. Одного звали Лучано Бенеттон, второго — Берни Экклстоун. Никто не повлиял на меня сильнее.

Джинсы я ношу либо Levi’s, либо Billionaire. Что мне на самом деле нравится в марке Billionaire — это рубашки и тапочки. А так, я, в принципе, в одежде неприхотлив — сойдет и Zara под настроение.

У меня репутация плейбоя просто потому, что я, в отличие от многих, никогда не скрывал, что хочу развлекаться. У меня были фантастические любовницы, я с ними дружу до сих пор. Я всегда серьезно подхожу к любому делу — а развлекаться тоже надо уметь. При этом я работал как заведенный. Кодекс чести плейбоя предполагает, что у тебя есть дело в жизни. Я знал очень много богатых людей, и среди них не было ни одного бездельника. У меня энергии было до черта. Восемь утра — а я уже в офисе, хотя мы всю ночь кутили. мне 29 лет. По крайней мере, мой дух остановился на этой отметке. Кто-то умирает в 18, кто-то — в 40, кто-то — в 80 — я наблюдал и первых, и вторых, и третьих. Надо сделать так, чтоб тебе повезло, чтоб ты умер попозже.

Я сделал себя сам, я ничей не наследник. Все в моей семье были учителями, а я лично не хотел никого учить. Во времена моей молодости у людей было гораздо больше возможностей, нежели сейчас. Раньше было как? Если у тебя были мозги, то назавтра же ты получал хорошую работу. А сейчас студенты-умники вынуждены работать официантами.

В молодости я работал лыжным инструктором на альпийском курорте. Похоже на кино: молодой итальянец учит богатых американок взбираться на гору. На самом деле, мне не нравилось. Я не выношу холод. Я люблю море. Просто я родился в горах, у нас там, бывало, выпадало по два метра снега — поэтому я поневоле умел кататься на лыжах.

Я никогда не бил папарацци. Иногда мог в них чем-то запустить, но это часть игры. У папарацци есть семьи, их нужно кормить, я понимаю. У меня с ними договоренность: летом я выделяю два дня и разрешаю снимать все, что угодно — чтобы только потом они оставили меня в покое.

Вечеринки — это, в принципе, всегда скучно. Организовать веселую вечеринку — сложнее, чем заработать приличные деньги. Вечеринки зависят от людей, а люди, по большому счету, редко когда умеют по‑настоящему веселиться.

Деньги — это примерно как температура тела, она должна у тебя быть.

Чтобы я влюбился, женщина должна уметь меня рассмешить. В дальнейшем она должна соблюдать два условия: хранить мне верность и не действовать мне на нервы. Не так уж много я и требую, если разобраться.

Я быстро понял, что мир делится на две категории: на тех, кто продает, и тех, кто покупает. Причем первых гораздо меньше. Мне нравится быть среди тех, кого меньше...

Флавио Бриаторе

На протяжении многих лет Формула-1 была спортом для избранных. При чем это касалось не только гонщиков и инженеров, но и, естественно, руководителей команд. Типичнейшие примеры спортивных функционеров, вроде Кена Тиррелла, Фрэнка Уильямса, Рона Денниса, - это люди, вышедшие из «старой доброй» Формулы; люди, для которых коммерция, пусть даже весьма успешная, была лишь неприятной изнанкой ставшего весьма дорогостоящим любимого вида спорта; люди, для которых на первом месте всегда оставались победы, гонщики и машины
Но времена меняются. Добиваться успеха исключительно за счет энтузиазма руководителей, мастерства гонщиков и технической сметки конструкторов в Ф-1 стало практически невозможно. И в последние десять лет в Больших Призах стали появляться иные личности - почти не разбирающиеся в устройстве болидов, зато прекрасно владеющие искусством менеджмента, манипулирования людьми и лавирования среди множества политических подводных камней; люди, которые сумели блестяще применить принципы управления в сфере, которая давно перестала быть только спортом. Ярчайшим примером этого типа руководителей стал Флавио Бриаторе - человек, способный извлекать деньги из воздуха.

НАЧАЛО
С Лучано Бентоном, владельцем крупнейшей фирмы по производству модной одежды, они были старыми друзьями, и когда Лучано решил захватить американский рынок, именно Флавио был брошен в прорыв. Кампания завершилась полным триумфом. Возможно, именно тогда у Бенеттона-старшего зародилась еще одна смелая идея: бросить Флавио на еще одно, пока что не очень прибыльное дельце - команду Формулы-1.
«Как-то Бенеттон пригласил меня в Лондон посмотреть, как работает его команда Формулы-1. В тот момент Лучано лишь подписывал счета. Он выбрал меня, поскольку я хорошо говорю по-английски (тут синьор Бриаторе несколько преувеличил - его лексикон довольно долго оставался весьма скудным, а над его произношением английская пресса потешается до сих пор, - прим. авт.), да плюс ко всему вместе с его сыном Алессандро снимал в Англии квартиру. Я раз 5-6 съездил на гонки и довольно быстро уяснил: у команды богатый потенциал, но, обеспеченная солидным финансированием, она его никак не использует, предпочитая довольствоваться минимально возможным. Тогда я и сказал Лучано - из этой команды можно сделать чемпиона мира. И он предложил мне заняться этим».
И очень скоро итальянец-коммерсант пришел к удивительно простому выводу: «В мире Формулы-1 господствуют абсолютно те же методы, которые использовал я сам, скажем, организовывая торговлю Бенеттона в Нью-Йорке. Формула-1 - это прежде всего связи».

Флавио оказался в Benetton на своем месте. Он довольно быстро сколотил крепкий коллектив. Сумел не только удержать талантливого Рори Бирна, но и заполучить знаменитого Джона Барнарда, пригласил на место руководителя инженерной части Тома Уокиншоу. Но главным (может быть, за всю карьеру в Ф-1 Флавио Бриаторе) шагом стал контракт с Михаэлем Шумахером. Что увидел в молодом немце итальянец? Трудно сказать. Это теперь как-то принято говорить об огромном талантище Михаэля, который якобы уже в 1991 году просто бил в глаза. Осенью 91-го все выглядело не совсем так, но Флавио ради немца пошел на весьма неприятный конфликт с Эдди Джорданом, указал на дверь опытнейшему Роберто Морено и, говорят, даже повздорил с самим Лучано Бенеттоном. Но, по его мнению, игра стоила свеч. Бриаторе не мог и не хотел ждать годы, чтобы по кирпичику строить команду-победителя. Он хотел всего сразу. А потому Флавио рискнул и крупно поставил на Шумахера. Вся остальная структура строилась вокруг немца. И очень скоро, может быть, даже скорее, чем ожидал сам Флавио, это стало приносить плоды.
Первый «фрукт» созрел к Гран При Бельгии ‘92, когда Михаэль непостижимым образом оказался впереди выигрывавшего в тот год абсолютно все Найджела Мэнселла и одержал первую победу. Но даже тогда мало кто решился бы предсказать полный триумф Benetton в 1994 году.
Многие скажут, что этот успех был исключительно следствием усилий немецкого пилота. Это не совсем так. Benetton тех лет - это команда Бриаторе. Он всегда умел создать наилучшие условия для раскрытия таланта каждого работника. «Решающий фактор - организация труда, - любил повторять итальянец. - Когда я принял команду, это была команда неудачников, людей с психологией пораженцев. Сейчас мы самая счастливая команда!»

ПЯТНО НА РЕПУТАЦИИ
Тем временем над «самой счастливой командой» сгустились тучи. На свет появилось небезызвестное коммюнике технического делегата FIA Чарльза Уайтинга о несоответствии регламенту автомобиля Benetton Михаэля Шумахера. За ним последовал долгий и весьма нервный процесс выяснения отношений. Официальные документы того года напоминают детектив. Суть конфликта такова: уже на Гран При Сан-Марино технические делегаты обнаружили в автомобиле Benetton некие запрещенные правилами 1994 года приспособления. Команда во главе с Флавио Бриаторе не пыталась отрицать очевидного, а лишь настаивала, что в гонках они не применяются. Разбирательство затянулось аж до августа месяца. С одной стороны, было совершенно ясно - команде грозит снятие с чемпионата. С другой, - «форс-мажорные» обстоятельства того сезона, а конкретно - гибель трехкратного чемпиона мира бразильца Айртона Сенны, не позволяли FIA действовать по всей строгости закона. Нельзя было лишать гонки нового лидера, новой звезды. Это было все равно, что своими руками загубить чемпионат.
В итоге все случилось так, как случилось: Benetton в лице Михаэля Шумахера активнейшим образом притормозили, дисквалифицировав на Гран При Великобритании, Бельгии, Италии и Португалии. Учитывая тяжесть проступка, Бриаторе отделался «малой кровью». Как ему это удалось - пока, а возможно, и навсегда, останется тайной.
В архивах же будут значиться восемь (больше, чем за все предыдущие годы) побед Benetton 1994 года и одиннадцать 1995-го. Большинство из них были одержаны Шумахером. Но несмотря на все это немец покинул команду.
«С точки зрения общего положения вещей, то есть побед, я был несказанно удивлен его уходом. Но с точки зрения финансовой - он поступил абсолютно правильно. Ему сделали выгоднейшее предложение! Но... Он еще слишком молод, видел мир только сквозь призму Benetton и должен быть весьма осторожен в тех играх, в которые начинает играть. Это опасные игры», - напутствовал немца итальянец.
Наверное, в переходе Шумахера в Ferrari деньги действительно сыграли не последнюю роль, но чувствуется - Михаэль так и не простил Бриаторе «черного» пятна на своей карьере. Ведь в результате всех этих скандалов многие до сих пор задаются вопросом, только ли за счет таланта пилота Benetton добился всех своих побед.
Как бы то ни было. Михаэль Шумахер покинул команду. Однако Флавио был совершенно уверен в том, что ничего страшного с точки зрения перспектив не случилось: «В Benetton фантастические люди, которыми я очень горжусь и которым я полностью доверяю».
Увы, «фантастические люди», которых он отбирал лично и в которых был так уверен, оказались слишком падки на «выгоднейшие финансовые предложения». Особенно в свете того, что свои денежные обязательства перед ними Бриаторе не выполнил... И вслед за двукратным чемпионом в Ferrari постепенно перекочевали почти все те, кому Benetton был обязан своим процветанием: Рори Бирн, Росс Браун, Тэд Чапски.
Таким образом, команда торговца одеждой оказалась «раздетой».

А ведь как пекся Флавио Бриаторе о вверенной ему команде. Еще в 1994 году он прекрасно понимал: победы победами, но на Ford далеко не уедешь. Для будущей стабильности ему был необходим непревзойденный Renault. Тот самый Renault, что стоял на болидах Фрэнка Уильямса. Но напрямую завладеть французским мотором возможности не было, поскольку двигатели поставлялись только двум командам. И тогда итальянец придумал, а главное, осуществил весьма смелый план. Дело в том, что вторым обладателем Renault являлась Ligier, испытывавшая большие финансовые трудности. Этим и воспользовался Бриаторе. Еще в 1994 году он купил значительную часть акций команды, а в 1995-м просто-напросто забрал двигатель в Benetton. Нет, итальянец не оставил несчастную французскую «конюшню» совсем без мотора - взамен он нашел ей Mugen Honda - не совсем Honda и уж совсем не Renault.
В этой операции была своя логика: зачем, скажи те, команде калибра Ligier такой первоклассный мотор? Они не смогут реализовать и половины его потенциала, a Benetton он необходим для борьбы за вторую чемпионскую корону Михаэля Шумахера, за Кубок конструкторов, наконец.
После того, как главная задача была выполнена, итальянец попытался сбыть с рук Ligier своему партнеру по бизнесу Тому Уокиншоу. Однако этому активно воспротивился Ги Лижье. В результате Флавио оставался совладельцем французской команды вплоть до февраля 1997 года, когда он и Лижье уступили свои права Алену Просту.
Альянс же Benetton с Renault продержался еще три года, то есть до тех пор, пока знаменитый французский моторист не покинул Формулу-1.

Итак, в начале 1996 года катастрофой в Benetton еще и не пахло. Шумахер ушел, но оказаться в чемпионской «конюшне» для любого гонщика выглядело весьма заманчиво. Бриаторе моментально обработал Жана Алези и, с чуть большим скрипом, Герхарда Бергера, совершив интереснейшую рокировку с «конюшней» из Маранелло. Зачем он зарегистрировал Benetton как итальянскую команду (до 96-го она числилась английской) и устроил феерическую презентацию в Таормине с 10 тысячами приглашенных. Все это походило на сказку. Вернее - ее продолжение. Предполагалось, что и конец у нее будет счастливым. Взяв двух пилотов экстракласса, Бриаторе совершенно серьезно вознамерился до основания перестроить команду, привыкшую работать лишь на одного весьма специфического гонщика.
«Мы всегда мечтали иметь двух топ-пилотов, но с Шумахером это было невозможно. Теперь все изменится, станет легче, потому что с нами двое, которые не желают для себя никаких преимуществ. И оба способны выигрывать. Я искренне люблю Жана, мне очень симпатичен Герхард, а потому я смотрю в 1996 год не только с уверенностью в победах, но и с надеждой на то, что в Benetton вернутся золотые времена розыгрышей, шуток и веселья. В последние два года нам этого не хватало. Правда, многое придется изменить. К примеру, выставлять на тесты две машины вместо одной, увеличить штат, фактически создать вторую инженерную бригаду. Но мы нашли для себя новый стимул, новую мотивацию, а значит, и новую цель. Я предпринял большие усилия для того, чтобы удержать Шумахера, но... Бизнес есть бизнес», - откровенничал Флавио.
Однако предсезонная эйфория очень быстро прошла, и началась рутинная работа. Побед не было, что после триумфа прошлого года выглядело особенно обескураживающим. Завсегдатаи паддока не преминули отмстить, что уже начиная с Монако стала заметна прохладца в отношениях между Бриаторе и новыми гонщиками. Достигнув с Шумахером заоблачных высот, в Benetton меньше всего склонны были искать причины неудач в собственных действиях. И во всех бедах поспешили обвинить пилотов.
Лишившись в 1996 году ключевых фигур, Benetton утратил стержень, поддерживавший команду в боеспособном состоянии. А перестроиться, создать новую структуру, которая не зависела бы от одного-двух человек, «конюшня» не смогла. Поглощенный финансовыми вопросами и явно не рассчитавший сил своей команды, Флавио Бриаторе не смог обеспечить даже простого взаимопонимания между гонщиками и инженерами. Агония продолжалась и в 1997-м. Итальянец изо всех сил пытался вернуть Benetton на вершину. Не вышло. Хотя в 1997 году бюджет команды составлял 35 миллионов фунтов стерлингов, - гораздо больше, чем в годы, когда команда выигрывала. Дело-то было не в деньгах...
В конце 1997 года терпению семьи Бенеттон пришел конец. Ходили слухи, что Флавио и Алессандро не могут найти общий язык, что пиратская манера ведения финансовых дел не устраивает Лучано. Вернее сказать - уже не устраивает. Ибо в прежние годы, годы побед, никаких претензий по этому поводу не возникало.
Контракт итальянца истек, и его не возобновили.

Но в паддоках Больших Призов Флавио Бриаторе отсутствовал всего год. Летом 98-го стало известно, что на смену фирме Mecachrome в качестве поставщика моторов Renault приходит фирма Supertec, делами в которой распоряжается не кто иной как синьор Бриаторе. За год отсутствия он успел нагулять приличный аппетит, поэтому к двум традиционным клиентам Benetton и Williams добавился третий - и очень богатый - команда Крейга Поллока BAR. Как опытный коммивояжер, Бриаторе, прежде чем сбыть изрядно залежалый товар, сделал ему прекрасную рекламу. По паддоку поползли слухи о невероятном прогрессе «нового» агрегата. Подручные Флавио не зря мололи воздух. Цены на двигатели возросли на 30%. Каждая из трех команд за право пользоваться фактически позапрошлогодним мотором платит 27 миллионов долларов. И теперь, как и в годы процветания Benetton, Флавио Бриаторе может смело смотреть в глаза своему банкиру.
Он по-прежнему среди тех, кто продает, а не покупает!
«Я останусь в Формуле до тех пор, пока буду доволен собой. Пока что я не смотрю «на сторону», но, может быть, настанет день, когда я решу что-то изменить и попытаюсь найти где-то еще утраченный интерес».
Вряд ли Флавио Бриаторе имел в виду только лишь интерес к жизни.

Лина Холина
«СЭ»специально для «Формулы»

Бывший двоечник, карточный шулер и беглец от правосудия, он открыл миру Шумахера и Фернандо Алонсо, сделал ребенка Хайди Клум, изобрел джинсы с золотыми пуговицами и спас от банкротства лондонский клуб Queens Park Rangers. А потом подстроил аварию своего пилота, получил обвинения в мошенничестве и с треском – и навсегда – вылетел из «Формулы-1». Флавио Бриаторе – к вашим услугам.

Итальянский спортивный паноптикум никогда не страдал от дефицита колоритных личностей. Их там и сейчас полна коробочка: гаргулья Берлускони, человек-пингвин Галлиани, лысый черт Коллина, плюшевый медведь Массимо Ферреро с внешностью актера Джанкарло Джаннини и повадками Животного из «Маппет-шоу», сумасшедший фанат «Сан-Лоренцо» папа Франциск плюс череда капиталистических кронпринцев попроще – вроде Моратти или де Лаурентиса. Все они совместными усилиями возделывают коррупционную ниву апеннинского спорта больших достижений с его бесконечными скандалами, феерической тренерской чехардой и периодическими выходами в большой позор вроде Кальчополи. Все они достойны собственной оды – каждый в своем жанре. Кто-то из них мог бы стать героем трактата Макиавелли, кто-то – романа Лампедузы, кто-то – комедии Кастеллано и Пиполо. Флавио Бриаторе в этом смысле стопроцентный герой сугубо итальянского комического жанра – оперы-буфф, населенной соблазнительными грудастыми горничными, обаятельными проходимцами и облапошенными богачами­.

В отличие от будущих коллег по дольче вите Бриаторе начал жизнь скромно. Сын учителей начальных классов, он дважды не смог поступить в государственную школу, так что родителям пришлось затянуть пояса и отдать отпрыска в школу частную, каковую юный Флавио и окончил с самыми плохими оценками. Поработав инструктором на альпийском курорте, Бриаторе быстро сменил низкооплачиваемое занятие на более перспективную карьеру ресторанного менеджера. «Не выношу холод, люблю море», – позже признавался дон Флавио. Правда, открытое им заведение Tribula, названное так в честь одной из кличек начинающего ресторатора, вскоре закрыли из-за долгов. Предприимчивый малый принялся было обстукивать двери уже в амплуа коммивояжера, но физиономии простых граждан осточертели ему еще быстрее, чем улыбки туристов-пенсионеров, и тогда он пошел помощником к владельцу компании по производству красок Аттилио Дутто. На этом месте можно переключиться на «Крестного отца», ибо через некоторое время Дутто погиб за рулем собственной машины от взрыва подложенной неизвестным злоумышленником бомбы.

Он знает, что открыл миру Шумахера.

Бриаторе и Жан Тодт (Ferrari) во Франции.

Переехав в Милан и устроившись на биржу, тридцатилетний Бриаторе познакомился с Лучано Бенеттоном. Казалось бы, вот она, база для рывка в высший свет; но не все так просто в мире капитала без границ. Молодой дерзкий протеже понадобился опытному миллиардеру не сразу: для начала Флавио предстояло доказать свою полезность и как следует проявить себя в том, что он умеет лучше всего, – в древнем деле мухлежа. В 1984 году Бриаторе впервые попался­ в нежные лапы закона – и получил полтора года за мошенничество. А вот в 1986-м схлопотал уже целых три года – по обви­нению в организации карточных игр. Дон Флавио обставлял свои разводки по высшему разряду, как в фильме «Афера»: жертвы розыгрыша оказывались в центре тщательно срежиссированной подставы с участием специального штата профессионалов карточного мухлежа. После обжалования великий комбинатор получил окончательный приговор в год и два месяца и, предпочтя ломбардийским нарам курортное изгнание, умотал на Карибы. И вот там-то наконец понадобился Бенеттону.

Для начала Флавио предстояло доказать свою полезность и как следует проявить себя в том, что он умеет лучше всего, – в древнем деле мухлежа.

Прохлаждаясь на Виргинских островах, Бриаторе взялся обустраивать заокеанскую империю Бенеттона; открыл несколько магазинов на островах, затем стал директором американского отделения компании. Дон Флавио оказался сноровистым организатором; белозубая улыбка, неограниченный рекламный бюджет, дешевая одежда – все это нравится американцам, так что в свой пиковый период Benetton USA насчитывал восемьсот магазинов. Именно тогда, в конце 1980-х, нашему герою стало сильно везти. Во-первых, он попал под амнистию и смог вернуться на родину. Во-вторых, Бенеттон как раз уволил менеджера своей команды «Формулы-1», и кандидатура Флавио всплыла сама ­собой.

2003

Флавио в Германии тусуется на гала-вечере ЮНЕСКО

В принципе, его совершенно не возбуждал мотоспорт; едва вернувшись из карибского «заточения», Бриаторе по приглашению босса посетил свои первые гонки – Гран-при Австралии 1988 года, – после чего озвучил в интервью полное безразличие ко всему предприятию. Тем не менее, заступив на пост менеджера Benetton Formula Ltd., дон Флавио взялся за дело. В чисто итальянском стиле нанял и тут же уволил главного инженера. Переманил из команды Jordan 22-летнего Шумахера, каковой вскоре и взял для нового босса два своих первых чемпионства – в 1994 и 1995 годах. Забавно, что в первый же победный для «Бенеттона» сезон 1994 истинные таланты дона Флавио дали о себе знать: команду проверили на предмет возможного читерства. Неприятная ситуация закончилась двухгоночным баном для Шумахера. Не удивительно, что Шумми свалил уже через два года, а еще через год старик Бенеттон также устал от дурного запаха и уволил самого Бриаторе.

Как и подобает настоящему сурвайверу, дон Флавио остался в бизнесе и осно­вал Supertec – компанию по поставке моторов Renault, которые он и продавал с большим успехом, в том числе бывшим работодателям. Интересно, что двигатели Supertec не были, что называется, товаром де-люкс и считались устаревшими, но благодаря дешевизне и сносной скорости смогли завоевать популярность среди команд середины таблицы, не хватавших звезд с неба. Вскоре Бриаторе опять подфартило: Renault купил команду у Бенеттона и вернул Флавио его прежнюю должность, на которой HR‑дальнозоркость нашего героя монетизировалась по новой, быстро и эффектно. Разглядев в астурийском тинейджере Фернандо Алонсо будущего чемпиона, Бриаторе взял его под крыло, сделал тест-драйвером Renault, а потом заменил им Дженсона Баттона. Итог – вторая пара титулов (2004 и 2005 года) на лицевой счет.

2003

А такое выражение лица у Флавио бывает в Бразилии

Что ж, успех с двумя командами-­чемпионами – это уже серьезное доказательство класса игрока; в конце концов, именно по этой причине многие предпочитают Криштьяну Лионелю. Как бы то ни было, к моменту триумфов с Renault и Алонсо Бриаторе уже успел диверсифицировать свое деловое и медийное портфолио: еще в 1998-м основал бренд Billionaire Couture, начал открывать ночные клубы и рестораны, вкладывать деньги в лекарства и встречаться с супермоделями. В сентябре 2007 года, на паях с боссом «Формулы-1» Берни Экклстоуном и индийским магнатом Лакшми Митталом, дон Флавио приобрел клуб Queens Park Rangers, испытывавший на тот момент значительные финансовые трудности. Большой поклонник Гитлера («он умел добиваться своего») и женщин («они должны носить белый цвет, как и прочая домашняя утварь»), Берни Экклстоун – второй, после Бенеттона, непререкаемый авторитет в жизни Бриаторе, и тоже, мягко говоря, личность колоритная. Как следует попылить в футболе им, впрочем, не удалось: после очередного скандала Бриаторе обвинили в несоответствии «коду владельца клуба Английской футбольной лиги», после чего QPR быстренько перепродали владельцу AirAsia Тони Фернандесу.

А случилось вот что. Да, собственно, ничего нового не случилось; просто дон Флавио снова не сдержался! Старый плут лучше новых двух, вот Бриаторе и показал свое истинное «я» тем, кто предпочитал забыть о том, где оно прячется. Выяснилось, что во время Гран-при Сингапура 2008 года Флавио приказал одному из своих пилотов, Нельсону Пике-младшему (сыну величайшего чемпиона «Ф1» Нельсона Пике, что делает эту историю еще более отвратительной), сымитировать аварию, дабы помочь Алонсо выиграть гонку. Расследование длилось год, после чего Renault обвинили в заговоре с целью подтасовки результата соревнования. Чтобы спасти команду, Бриаторе и главного инженера Пэта Симмондса выгнали вон, и карьера дона Флавио – ­воротилы мотоспорта канула в Лету.

Слово «репутация» в случае Бриаторе не имеет ни малейшего смысла.

Сам Бриаторе, впрочем, почти не пострадал. Слово «репутация» в его случае не имеет ни малейшего смысла, а гонки, как мы знаем, он любит только­ за деньги. И вообще считает, что это развлечение для ботаников, которому не хватает голливудского блеска: «Болиды уже не ревут, как раньше, это не спорт гладиаторов, это спорт бухгалтеров», – посетовал в прошлом году 64-летний дон Флавио. Но в мире капитала без границ существует не только мотоспорт, так что неплохому организатору Бриаторе всегда будет чем заняться. Недавно он обзавелся обязательным аксессуаром своего круга – яхтой, которую, впрочем, тут же арестовали в ходе расследования очередной налоговой аферы («Владелец яхты счастлив дважды – в тот день, когда он ее купил, и в день, когда продал», – филосо­фски прокомментировал Флавио). Зато Billionaire процветает: о главном хите бренда – джинсах с золотыми пуговицами – написали, кажется, все (и Дженсон Баттон тут ни при чем). Ну а покупатели для такого кутюра найдутся всегда. Во всяком случае, пока жив миф Флавио Бриаторе и пока не закончилась опера-буфф, в которой он с удовольствием играет главную роль.

ФЕМИНЫ ФЛАВИО

Наоми Кэмпбелл

Бриаторе стал, по скромным подсчетам, пятым медийным бойфрендом главной супермодели всех времен – после Майка Тайсона, Роберта Де Ниро, Адама Клейтона и Хоакина Кортеса. Их роман продолжался с перерывами с 1998 по 2003 год. Разумеется, они остались друзьями – Бриаторе дружит со всеми экс-герлфрендами. Наоми, в свою очередь, торжественно называет дона Флавио своим ментором.