С кем сейчас елена бережная. Драматичная история к дню рождения елены бережной. Спортивные достижения Елены Бережной

Спортсменка Дата рождения 11 октября (Весы) 1977 (41) Место рождения Невинномысск Instagram @berezhok11

На счету Елены Викторовны олимпийское золото, чемпионские титулы на мировых и всероссийских соревнованиях по фигурному катанию. О таких говорят: «Спортсменка, комсомолка и просто красавица». И это не удивительно, ведь звезда успешно совмещает должность мамы, жены, тренера и общественного деятеля.

Биография Елены Бережной

Елена Бережная появилась на свет осенью 1977 года в небольшом южном городке Невинномысске. Когда девочке исполнилось 3 года, родители отвели её в спортивную секцию. Тренер Станислав Жук сразу заметил талант ученицы. Однако юная фигуристка не стала его подопечной.

В 13 лет Елена переехала в Москву, чтобы совершенствовать своё мастерство. Спортсменка получила комнату в общежитии, где она оказалась единственной девушкой. Партнером по фигурному катанию стал Олег Шляхов. Их пара была одной из самых перспективных на катке. При этом личные отношения между партнерами были весьма натянутые. Молодой человек относился к Елене грубо, ругал за каждую ошибку. Когда дошло до рукоприкладства, ребята из спортивного клуба встали на защиту фигуристки.

Чтобы избежать скандала, Шляхов увёз Елену в Латвию. Там пара успешно выступала на соревнованиях. Очередная победа в 1995 году подарила им знакомство с Тамарой Москвиной. Тренер пригласила ребят к себе, и они переехали в Петербург.

Перемены только ухудшили и без того сложные взаимоотношения между партнерами. Елена подружилась с Антоном Сихарулидзе. Это повлекло за собой ревность Антона и ещё большие издёвки. Тогда девушка приняла решение уйти из пары по завершении чемпионата.

Обстоятельства внесли свои коррективы. На одной из тренировок Бережная получила серьезную травму головы от лезвия конька партнера. Врачи констатировали повреждение оболочки мозга, пробитую височную кость. После двух операций фигуристке пришлось заново учиться двигаться и говорить.

После выписки Елена вернулась в Питер. 19-летний Антон бросил тренировки и окружил любимую заботой и теплом. Самой фигуристке на тот момент исполнилось 18 лет. Врачи строго запрещали любые спортивные нагрузки, но пара Елены и Антона появилась на льду спустя 3 месяца.

Карьера нового дуэта на льду сразу пошла вверх:

• 1997 г. - бронзовые призёры в Париже;
• 1998 г. - серебряная медаль на чемпионате в Нагано;
• 1998 г., 1999 г. - двухкратные чемпионы мира;
• 1999-2002 гг. - четырёхкратные победители российского чемпионата;
• 2001 г. - второе место на мировом чемпионате;
• 2002 г. - победа на Олимпиаде в Солт Лейк Сити.

2006-й год стал финальным в паре Сихарулидзе и Бережной. Они заявили публике о завершении совместной работы.

Самые красивые фигуристки чемпионата мира-2010 Личная жизнь Елены Бережной

Долгое время Бережная состояла в отношениях с одиночным британским фигуристом Стивеном Казинсом. В 2007 году у них родился сын Тристан, в 2009 — дочь София-Диана. В 2012 году супруги расстались.

Елена Бережная родилась в небольшом городе на юге России - Невинномысске. Сейчас в этом городе фигуристка считается самой знаменитой личностью, ее знают все жители города. Недавно Елена открыла в Невинномысске кафе «Аксель», которое пользуется огромным успехом.

В три года родители Елены Бережной отдали её на фигурное катание. Ее талант сразу же проявился. На нее обратил внимание известный тренер Станислав Жук, он захотел заниматься с Еленой. Однако судьба распорядилась так, что этого не произошло. В 13 лет Елена поехала в Москву, чтобы там тренироваться. Для ее семьи, которая жила в маленьком городке, это было огромное событие. Мама очень переживала, однако для нее было очень важно будущее дочери и её счастье, поэтому она пересилила себя и отпустила Елену в Москву.

Начало карьеры Елены Бережной В Москве Лене дали комнату в общежитии для спортсменов. Стоит отметить, что в этом общежитии она была единственной девочкой. Её партнером по фигурному катанию стал Олег Шляхов, который был на четыре года старше Лены. Юная пара постоянно тренировалась и подавала большие надежды. Однако их отношения складывались не так-то уж и хорошо.

Люди, которые близко знали ребят в те годы, говорили о том, что Олег относился к Лене очень грубо, без уважения. Если Лена делала какую-нибудь ошибку, он начинал кричать на нее и иногда даже бил. Ребятам из клуба, где они тренировались, стало жалко Елену. Поэтому они подкараулили Олега одного и попытались с ним разобраться. Олег видимо сильно испугался, что у Елены появились защитники. Поэтому он взял Лену и уехал с ней в Латвию, откуда сам был родом.

Несмотря на натянутые личные отношения, как пара в фигурном катании они были великолепны. Они достигали все новых высот. Олег и Лена стали лидерами сборной команды Латвии. На них обратила внимание Тамара Николаевна Москвина и предложила забрать ребят к себе. В результате чего, в 1995 году пара переехала в Санкт-Петербург. Здесь они начали тренироваться вместе со знаменитыми Артуром Дмитриевым и Оксаной Казаковой.

С переездом ситуация улучшилась. Лена начала со всеми общаться и у нее появилось много друзей. Олег поначалу тоже взял себя в руки и начал нормально общаться. Но постепенно всё становилось на свои места, и вернулись прежние придирки. Другие спортсмены наблюдали за тем, как Олег издевается над Леной. Им было очень жаль ее и они хотели помочь Лене.

Среди таких друзей оказался Антон Сихарулидзе. На тот момент Антон был в паре с Марией Петровой, с которой он в 1994 и 1995 годах выигрывал чемпионаты мира среди юниоров. После знакомства между Антоном и Леной возникла большая симпатия друг к другу. Олег, видя их теплые отношения, ревновал Лену, поэтому решил уехать обратно в Прибалтику. Впереди был чемпионат Европы. Лена тогда решила, что как только откатает чемпионат Европы, сразу же уйдет от Шляхова. Однако судьба решила иначе.

Травма Елены Бережной В начале 1996 года во время тренировки произошла страшная трагедия. Партнер нанес Елене серьезную черепно-мозговую травму лезвием своего конька. Ей пробили височную кость, осколки повредили оболочку мозга. Бережная получила две нейрохирургические операции, после которых она заново училась ходить и говорить. Узнав об этой трагедии, в Ригу сразу приехала мама Лены и Антон Сихарулидзе. После операции Лену перевезли в Питер. На тот момент Антону было всего 19 лет. Он бросил практически все и окружил Лену заботой. Именно Антон стал для Лены всем на тот момент. Он очень хотел ей помочь, благодаря ему Елена встала на ноги и снова стала собой. На тот момент Елене Бережной было восемнадцать лет. Врачи ей сказали, что о фигурном катании стоит забыть. После операции она определенное время вообще не могла ни двигаться, ни говорить. Однако, спустя три месяца Лена и Антон вышли в паре на лёд.

Сначала они просто катались, взявшись за руки. Антон уже перестал кататься в паре с Машей, однако он даже не думал о том, чтобы встать в пару с Леной. Однако со временем данное желание пришло к ним одновременно. Они попросили Тамару Николаевну, чтобы она стала их тренером. Так появился новый дуэт в парном катании, который покорил огромное количество любителей данного вида спорта и миллионы зрителей по всему миру!

Елена Бережная и Антон Сихарулидзе В паре Елена и Антон стали серебряными призерами Олимпиады 1998 года в Нагано, и олимпийскими чемпионами 2002 года в Солт-Лейк Сити. Два раза Елена и Антон выиграли чемпионаты мира в 1998 и 1999 годах, а в 2001-м году они заняли второе место. Также на их счету две победы европейских чемпионатов в 1998 и 2001 годах, а также бронза парижского чемпионата 1997 года. На чемпионатах России Елена и Антон одерживали победу четыре раза – в 1999, 2000, 2001 и 2002-м годах.

Елена Бережная на видео

В 2002-м году Елена Бережная и Антон Сихарулидзе стали профессионалами, где выступали до 2006 года, после чего они объявили о завершении своей спортивной карьеры. 13 ноября 2002 года в швейцарском городе Лозанна прошла церемония вручения наград международного фестиваля "Олимпийские золотые кольца". Первую премию в номинации "Портреты спортсменов, участвовавших в Играх в Солт-Лейк-Сити" получил фильм Первого канала "Розы для Елены Бережной", в котором рассказывается о блистательной паре российских фигуристов Елене Бережной и Антоне Сихарулидзе, об их умопомрачительном и звездном пути к званию "Олимпийских чемпионов".

После спорта С 2002 по 2006 год Елена Бережная вместе с Антоном Сихарулидзе гастролировали по США с шоу «Stars on Ice». После окончания контракта они переехали в Санкт-Петербург. В 2006 году фигуристка участвовала в шоу Первого канала российского телевидения «Звёзды на льду». Бережная выступала с актёром Александром Носиком. В 2008 году участвовала в похожем шоу канала РТР «Звёздный лёд», где она танцевала в паре с певцом Димой Биланом. Когда Антон Сихарулидзе точно решил закончить выступления на профессиональной арене, Елена оказалась без пары. Она решила попробовать выступать в профессиональных ледовых шоу в качестве одиночницы.

В паре с Михаилом Галустяном

В 2009 году Елена приняла участие в третьем сезоне шоу Первого канала «Ледниковый период», где она выступала вместе с Михаилом Галустяном . В 2010 году она попала на шоу Первого канала «Лёд и пламень», где пару ей составил Игорь Угольников. В 2011 году Бережная приняла участие в канадском телевизионном шоу «Battle of Blades» в паре с хоккеистом Кёртисом Лешишином.

Личная жизнь Елены Бережной Сейчас Елена замужем за британским фигуристом Стивеном Казинсом (Steven Cousins), у нее двое детей. 6 октября 2007 года она родила сына, которого назвали Тристаном, а 21 июня 2009 года у пары родилась дочь - София-Диана. Государственные награды В 1998 году получила награду Кавалера ордена Дружбы за выдающиеся достижения в спорте, и героизм, проявленный на XVIII зимних Олимпийских играх 1998 года. В 2003 году награждена званием Кавалера ордена Почёта за огромный вклад в развитие физической культуры и спорта, высокие спортивные достижения на Играх XIX Олимпиады 2002 года в Солт-Лейк-Сити.

Вдруг совсем близко от себя я увидела конек Шляхова. Хотела крикнуть: «Что ты делаешь!» - но не успела. Удар в висок, я падаю. На льду расплывается алое пятно.

Тренировка подходила к концу, когда у нас со Шляховым перестал получаться тройной тулуп. Я упала раз. другой. Рог Олега искривился, глаза сузились. Я старалась изо всех сил. Но не получалось.

«Вставай, что валяешься?!.. Корова... Руки подними!» - рычал Олег.

Наконец наш тренер Тамара Москвина махнула рукой: закапчивайте! Шляхов, проезжая мимо, больно задел меня плечом и даже не обернулся. «Лена, зайди, как освободишься», - познала Тамара Николаевна. Я кивнула.

Приглашения тренера стали привычными. У Москвиной давно репутация хорошего психолога. Недаром она взялась работать с нами - перспективной парой с «тяжелым партнером». Тренеры оставляли нас один за другим. Олега выгоняли со льда, а с ним лишалась возможности тренироваться и я.

Москвина позвала пас в Петербург сама. Она подошла к делу серьезно: в помощь себе пригласила нескольких профессиональных психологов, они постоянно занимались Шляховым. И Олег пока держался, но я чувствовала, что он только ждет повода, чтобы выплеснуть свою агрессию.

«Заходи, Лена», - Москвина улыбнулась, когда я появилась на пороге тренерской.

За месяц совместной работы она много задавала вопросов: о семье, родителях, наших отношениях с Олегом. Меня поначалу удивляло то, о чем спрашивала Тамара Николаевна. Почему живем в одной квартире? Я отвечала, что он мой партнер, мы давно тренируемся, всюду вместе, и Олег считает, что снимать квартиру вдвоем дешевле. У каждого своя комната. Никакой любви у нас нет и быть не может, а то, что Олег всем говорит, будто я его девушка, - выдумки. Пусть говорит, если хочется. Ну да, Шляхов запрещает мне общаться с другими фигуристами. Такой уж он человек. Да я и сама ни на кого не смотрю, ни с кем не разговариваю. Мне и так хорошо, зачем его лишний раз злить. Нет, дома он спокойный, не дерется, не орет. Только часто запирает меня и уходит, а я на диване сижу, смотрю телевизор. Деньги все у него, конечно, а мне они и ни к чему. Тратить-то их на что?

Выводов из моих ответов Тамара Николаевна никаких не делала, только слушала, головой кивала.

Разговоры, как правило, начинались с «разбора полетов». Вот и сегодня я думала - будем говорить о тренировке, выяснять, почему не получался прыжок. Но Тамара Николаевна, налив чаю и пододвинув вазочку с печеньем («хорошо бы тебе хоть немного поправиться!»), молчала. Потом встала и подошла к окну, оказавшись за моей спиной.

«Я хотела с тобой поговорить вот о чем, - Москвина помолчала. - Ты понимаешь, что живешь в рабстве и никаким другим словом это не называется?»

С мамой в родном Невинномысске

Я оторопела от неожиданности. Сижу, молчу. Она продолжает: «Да, страшно остаться без пары. Но может быть, лучше совсем без партнера, чем с таким? Его не изменишь, Лена. Ты же видишь... А тебе девятнадцать всего, ты сильная, талантливая, многого сможешь добиться сама... Подумай об этом».

Ее слова были как гром среди ясного неба. Да разве я могу одна? Кому я нужна?!

Ошеломленная, вышла в коридор, Шляхов сидел на подоконнике: «Я уж думал, ты там ночевать останешься».

Дома долго не могла уснуть. Слова Москвиной не давали покоя. Мама... Как она мне нужна сейчас. Но ее нет рядом, уже много лет я сама иду по жизни, не совсем понимая, куда и зачем.

Я родилась очень маленькой, в год весила семь килограммов. Врачи ставили диагноз: дистрофия

. Плакала постоянно - и днем, и ночью. Засыпала исключительно под укачивание, больше похожее на тряску, и песню «Вихри враждебные».

Мама очень хотела, чтобы я чем-то занималась. Пыталась отдать в балет, на танцы - никуда не брали. Слишком мелкая, слабенькая. Но в четыре года все-таки приняли в секцию фигурного катания. Я была очень гибкая, просто гуттаперчевая. С восторгом моталась по катку - клопик в розовом платье.

А потом у меня появился новый тренер - Нина Ивановна Ручкина. Она с мужем-тренером и двумя сыновьями переехала в Невинномысск из Подмосковья. Из-за своего крутого нрава ей приходилось часто менять место работы. Но у нас все были счастливы: «В Невинке московские тренеры!» Я начала у нее заниматься, когда мне было восемь.

«Сколько раз говорить, выше нужно прыгать, выше!» - нахмуренные брови, стянутые в нитку губы, побелевшие костяшки пальцев, сжатых в кулаки.

Прыгаю снова. Неудачно. И Нина Ивановна крепко хватает меня за предплечья и поворачивает, пытаясь объяснить, как надо прыгать. Мне больно, я плачу.

«Хватит сырость разводить, иди работай», - сердится Ручкина.

Вытираю слезы и снова выхожу на лед. Прыгаю как можно выше. Получилось!

«Молодец, умница, - Нина Ивановна гладит меня по голове, - ведь можешь, если постараешься...»

Я никогда не рассказывала маме о том, что происходит на тренировках. Мне очень нравилось кататься, и я терпела. Да и вообще дети так устрое- ны: поплачут и тут же забудут. А еще я слышала, что отвечала Нина Ивановна другим родителям, когда они приходили к ней разбираться - мол, ребята жалуются: «А как еще этим лоботрясам объяснишь? Как заставить их заниматься, если они по-человечески не понимают?»

И мамы с папами согласно кивали головами: всем хотелось, чтобы детки стали чемпионами, выбились в люди.

Так бы, наверное, все и тянулось, но однажды дома, когда я переодевалась, отчим увидел мои синяки.

Что это?! - спрашивает.
- Нина Ивановна показывала, как прыгать надо...

Дядя Миша пулей вылетел из комнаты. Не знаю, что он с ней сделал, только Ручкина меня больше не трогала.

Тогда жесткость в спорте считалась нормой. Многие тренеры позволяли себе применять силу и давить на спортсменов психологически. На летних сборах Станислав Жук часто повышал голос, а один из тренеров как-то раз дал пацану такого пинка под зад, что тот летел несколько метров. Мы смеялись, а он плакал, бедный.

Я все-таки тогда жила в семье, и это уже было счастье. Мой родной отец, как и многие мужчины в маленьких городках вроде Невинки, любил выпить. Пока с работы до дома доберется - уже хороший. Мама его раз за дверь выставила, второй... Ну и, когда мне было лет пять, они окончательно расстались. Воспитывал нас с братом отчим. Дядя Миша был хорошим человеком и делал это без занудства и нравоучений, мы его полюбили. Он переживал за нас как за родных детей. После того случая с Ручкиной дядя Миша не хотел, чтобы я продолжала заниматься фигурным катанием.

Зачем она вообще туда ходит? - спрашивал он маму.

Но та отвечала:
- Катается ребенок - пусть, у нее хорошо получается. Так что не лезь, не мешай.

Я и правда была лучшей в группе. И однажды Ручкина подозвала меня и говорит:
- Ты хотела в паре кататься, давай с Сашей моим становись, поедете в Москву тренироваться, в ЦСКА. Нина Ивановна мечтала, чтобы ее сын стал чемпионом. Саша был физически слабым для парника, и мать искала для него легкую партнершу. Я как раз подходила. Однако мне это предложение не понравилось. В нашей девчоночьей группе Саша был единственным мальчиком - долговязый, неуклюжий, и мы над ним все время подшучивали.
- Нет, - отвечаю, - передумала я. Хочу одна кататься.

Тренер пыталась надавить, но я только мотала головой.

Она поняла, что со мной не сладить, и стала действовать через маму. Рассказала, какие горы золотые нас с Сашей в Москве ожидают, и мама поддалась уговорам.

Не знаю, представляла ли она, что меня, тринадцатилетнюю, ждет. Чужой город, интернат, занятия с утра до вечера и никого из родных рядом. Сейчас мамы ради спортивной карьеры детей отказываются от работы, снимают в Москве жилье, ходят каждый день на тренировки, только чтобы быть рядом, а тогда такой возможности не было.

Уезжая, я думала с надеждой: «Нас не примут! У меня плохое зрение, с таким в парное катание не берут».

Но взяли. Правда, тренер Владимир Викторович Захаров, посмотрев, что мы можем, спросил меня:
- Ты действительно хочешь кататься с этим мальчиком?

Это была последняя возможность освободиться от Саши.

Нет, не хочу! - говорю.
Тут же подлетела Нина Ивановна:
- Конечно, хочет! Она без него никуда!

Захаров головой покачал, но спорить не стал.

Начались «армейские» будни. Нас поселили в гостинице при ЦСКА. Там обычно останавливались приезжие спортсмены. Среди них было много боксеров, почти все - горячие кавказские парни. Огромные, страшные «качки». Я плакала каждый день, очень хотела домой: все кругом чужие.

Каждые три дня мы ходили к междугороднему автомату у метро «Сокол». «У меня все хорошо, мам! - говорила я, царапая ногтем диск. - Да, мы с Сашей катаемся, нас хвалят, все нормально...»

На самом деле катались мы неважно. Никаких успехов за сезон не достигли. Не мог Саша быть парником. Еле меня поднимал, а я весила-то всего двадцать восемь килограммов.

Потом я уступала место Саше. Он звонил своей маме и говорил то же самое: катаемся хорошо, все нормально. Закончив разговор, мы понуро брели в гостиницу. А утром - снова на тренировку.

Школа фигурного катания в ЦСКА отличалась особой жестокостью, армейские порядки давали себя знать. Дедовщина была ужасная. Особенно доставалось девочкам: «Как стоишь, чучело? Катись отсюда, в следующий раз будешь правильно стоять!», «Что-то партнерша у меня больно толстая, надо ей по башке настучать».

И стучали. Мы, маленькие, все это видели, учились у старших. Из одного поколения в другое передавалась традиция «давать по башке». Я в свои тринадцать, да и позже, ничего ужасного в таком обращении не видела...

Потом нас переселили в интернат, постепенно я втянулась в занятия, появились друзья, стало полегче.

Когда окончился сезон, Захаров подозвал Сашу и сказал: «Уезжай и не возвращайся».

Мне же бросил: «А с тобой разберемся».

Тут же приехала Нина Ивановна. Со своими надеждами сделать из нашей пары чемпионов она расставаться не хотела. Просила, настаивала, плакала. Но Захаров был тверд: не выйдет из парня фигуриста, незачем его мучить.

Когда она поняла, что шансов договориться с тренером нет, взялась за меня.

Поехали назад с нами, чего тебе тут одной делать?

И снова эти нахмуренные брови, сжатые тонкие губы. Я понимала: если поддамся на уговоры, вечно буду под ее каблуком.

Нет, - говорю.
- Тогда верни форму, коньки, кроссовки, мне за них отчитываться надо!

Я пошла, все сняла с себя, отдаю ей сумку.

Как без коньков кататься-то будешь?! Поехали с нами!

Смотрю в пол и молчу, слово сказать страшно.

Еще пожалеешь, - бросила она сквозь зубы, схватила сумку и ушла.

Перед их отъездом я встретила Нину Ивановну еще раз. Она все никак не могла смириться со своей потерей. Увидела меня, говорит сочувственно, чуть не плачет: «Как ты тут одна жить будешь? Поехали к маме, девочка, ведь с мамой-то хорошо».

«Хорошо, - думаю, - но с тобой ни за что не поеду».

p> И осталась. Владимир Викторович Захаров дал мне в партнеры мальчика моего возраста. Он вообще понятия не имел, что такое парное катание. Помучились мы кое-как два месяца, а потом освободился Олег Шляхов - его бросила очередная партнерша, седьмая по счету.

...Я неловко повернулась и скинула с тумбочки будильник. Он покатился куда-то с громким звяканьем. В ужасе шарила руками по ковру, пытаясь его найти. Поздно. В коридоре зажегся свет, и в комнату вошел Олег:
- Ты что, спятила? Пять утра!
- Прости, я нечаянно.
- За нечаянно бьют отчаянно, - проворчал он. - А чего не спишь-то? Не заболела? Может, чаю сделать?
- Да, нет, - говорю, - спасибо. Я лучше посплю еще.
Олег ушел, а я подумала: «Все-таки Тамара Николаевна неправа. Олег неплохой. Характер, конечно, дурной. Но катаемся вместе уже четыре года, куда я без него? И ведь поначалу он был совсем другим...»

Рядом с Захаровым стоял Олег Шляхов. Он приехал из Риги работать с нашими тренерами.

«Будешь с ним кататься?» Я кивнула.

Шляхов был надеждой национального фигурного катания, я о таком партнере могла только мечтать. «Вот и хорошо. Завтра выходите на тренировку».

Олег был сильным, опытным спортсменом, на четыре года меня старше, у нас сразу стало все получаться. На тренировках дух захватывало: ух ты! Так вот что такое парное катание! Класс! Олег тоже был доволен: я маленькая, легкая, еще и схватываю на лету.

Мы хорошо катались, даже занимали призовые места. Но в какой-то момент я заметила: чем выше статус соревнований, тем больше он нервничает. Шляхов стал покрикивать на меня: «Чего уши развесила? Сюда смотри! Соберись!»

Однажды на тренировке не получился прыжок, я к Олегу спиной повернулась, еду, отдыхаю, и вдруг - бац! - получаю кулаком между лопаток! «Куда поехала? Делай давай!»

«Ничего себе», - думаю. Но шум поднимать не стала, сколько раз уже видела, как партнершам «стучат по башке», обычное дело. Да и Олег после тренировки подошел с виноватым видом:
- Прости, не знаю, как вышло. Сорвался. Ты не в обиде?
- Забыто, - сказала я. Это было ошибкой.

С того дня так и повелось. Сначала он бил меня так, чтобы не видел никто, и прощения просил. Но когда мы начали выигрывать на крупных соревнованиях, Олег будто с ума сошел. Стоило допустить ошибку, он заводился с места в карьер, орал, набрасывался с кулаками. Есть люди вокруг нас, нет - ему было уже все равно. Шляхова оттаскивали, пытались образумить, а он в ответ: «Сама виновата!»

Перепады его настроения поражали. На катке - кричит, дерется. Выходим с тренировки - сразу успокаивается. Спрашивает заботливо: «Больно тебе, да? Давай в аптеку зайдем, мазь купим. Заживет скоро, ничего. Ты прости меня, я не хотел так сильно»... Гулять позовет, шоколадку купит. Это сбивало с толку. Казалось, такого он уже не сделает. Но все повторялось, и с каждым днем Олег позволял себе все больше.

Утром Шляхов просунул голову в мою дверь: «Эй, чего не встаешь? Ты живая?»

Я вздрогнула, услышав эти слова. Он произнес их так же, как тогда, на тренировке, когда первый раз швырнул меня на лед прямо с вытянутых рук...

Вокруг меня столпились ошарашенные фигуристы, а Олег, едва посмотрев в мою сторону, бросил: «Живая».

Ты! - закричал Захаров. - Еще раз ее тронешь, поедешь тренироваться к себе домой! Никто с тобой работать здесь больше не будет, понял?

А чего? Она сама виновата. .. Делает не то... Я не хотел...

Потом я летала с поддержек не раз. Возвращалась домой, делала компрессы, втирала мази от ушибов - это стало привычным делом.

Как ни странно, злости на Олега, ненависти у меня не было. Я была еще ребенком, жила только спортом: надо выступить, желательно взять медаль - вот и все. О себе как-то не думала. Посоветоваться не с кем, защиты искать негде. В какой-то момент тренеры будто перестали замечать, что творит Шляхов. Сделать никто с ним ничего не мог, а результаты мы показывали хорошие...

Маме о том, что происходит, я не рассказывала. Переживала за ее здоровье. Лучше уж пусть ничего не знает, сама как-нибудь справлюсь.

Однажды после тренировки выхожу в коридор - меня ждут Олег и его мама.

Такая ситуация, Леночка, - говорит Светлана, нервно сжимая в руках сумочку, - мы с Олегом подумали - вам стоит выступать за Латвию. Страна отделилась от России, за московский лед платить дорого, а в Риге условия лучше. К тому же конкуренция будет меньше.

Я ахнула:
- Какая еще Рига?!
- Вы - пара, вам надо быть вместе. Нельзя подводить друг друга. В Риге у нас квартира. Три комнаты, всем места хватит. Будем искать тренера, а когда найдем - начнете выступать.

Ехать я не хотела. Но делать-то что? На носу международные соревнования. Куда я без Шляхова? А тренеры ЦСКА никаких предложений не сделали, и деваться мне было некуда.

Я позвонила маме. Она сказала:
- Ты, дочка, уж сама решай, тебе там виднее...

И мы уехали. Поселились у Шляховых. Я жила в одной комнате, Олег в другой, а мама занимала зал.

Она про сына своего все знала. Думала, сглазили его, поэтому он стал таким. Водила к гадалкам, экстрасенсам, хотела порчу снять. При чем тут сглаз! Отец Олега - моряк дальнего плавания - на шесть месяцев в году уходил в море. Мама растила сыночка одна. Все хотела, чтобы чемпионом стал, ничего для этого не жалела. Деньги тратила немалые, но и давила на него очень сильно. А выдающихся результатов все не было. Часто в запале она говорила: «Столько в тебя вложила, в Москву отправила, а что в итоге?!» Его это бесило, но возражать матери Олег не смел и отрывался на партнершах. В нас он видел причину неудач. Признаться себе, что сам виноват, было Шляхову не по силам.

Меня Светлана по-своему любила. Кормила, вещи свои отдавала - покупать-то их было не на что. Говорила: «Так, надо Лену приодеть - все-таки на соревнования едете», - и открывала свой гардероб.

Если я с тренировки с побоями приезжала, компрессы ставила: «Терпи, ничего не поделаешь. Такой уж он у нас сумасшедший». Не понимала, что сама его таким сделала.

В Риге продолжилось то же, что в Москве. Олег кидался на меня, его оттаскивали, успокаивали, а потом мы ехали домой, сначала на одном автобусе, потом на другом. Я - с разбитым лицом, синяками и ссадинами.

Никто в нашу историю не вмешивался. В противном случае пришлось бы разбить одну из лучших пар Латвии, а кто на это мог решиться? Легче было закрыть глаза.

За пределами катка Олег был спокойным. В выходные он улыбался, шутил. Мы вместе ездили гулять в Юрмалу. А вечером заходили в прокат, брали кассеты и смотрели кино. Но наступали будни, мы оказывались на льду, и меня снова сковывал страх. От его постоянных придирок развилось чувство вины: раз Олег меня наказывает, значит, я плохая, заслужила, не умею ничего!

Видя, в каком состоянии я нахожусь, мать Олега говорила: «Тебя тоже сглазили! Надо сходить к экстрасенсу».

А у меня была самая настоящая депрессия. Хотелось забиться в темный угол и чтобы никто не трогал. Не раз предлагала:
- Если я такая неумеха, давайте уеду! Ищите другую партнершу.

Ответ был один:
- Столько денег в тебя вложено, куда это ты поедешь?!

Деньги в этой семье были больной темой. Если вдруг разгорался скандал, можно было не гадать - точно из-за них. Особенно когда мы не очень хорошо выступали. Светлана кричала Олегу: «Я за тебя платила, когда ты мне вернешь?!»

Жаль, что плеера с наушниками тогда у меня не было...

Ленка, выходи! - Олег забарабанил в дверь. - Хочешь опоздать на тренировку?
- Уже!

Снова вспомнились слова Москвиной: «Молодая, сильная, талантливая, ты всего можешь добиться сама!»

Неужели правда? Но как решиться?

В Риге мы год со Шляхо-вым тренировались сами, не могли найти тренера: никто не брался. Наконец договорились с Дреем, который по какой-то случайности ничего про Олегов характер не знал, а выступали мы все-таки неплохо. Михаил Михайлович предложил ехать в Англию. Там была школа Тамары Москвиной. При условии, что Дрей тренировал английскую пару, у нас был бесплатный лед.

Первое время жили в английской семье. Я с мамой и дочкой в одной комнате, Олег с сыном хозяев в другой. Тесно, неудобно, да и распорядок дня у нас с ними не совпадал. Наконец Шляхов заявил в федерации: «Давайте нам с Бережной одну комнату на двоих. Все дешевле будет, а мы уж там разберемся». Я была не против, потому что дома Олег вел себя нормально. И мы стали жить вместе в комнатке с двумя узкими кроватями.

Купили велосипеды и на них ездили на каток.

Дрей, когда понял, во что ввязался, пришел в ужас, но было поздно. Мы уже были заявлены на международные соревнования.

Чего Михаил Михайлович только не делал - и разговаривал с Олегом, и наказывал - бесполезно. Говорил: «Не трогай Лену, это не она ошибается, а ты». Только что толку?

В то время мне и в голову не приходило, что ситуацию можно изменить. Думала: значит, такая у меня судьба. Денег не было: за проживание платила федерация, за участие в соревнованиях и призовые места давали золотые монеты, но они оседали у партнера. Сбежать я никуда не могла, да и не пыталась - кому я одна нужна? В конце концов и Дрей от нашей пары отказался. Думаю, от бессилия что-то изменить.

За нас просили Москвину, говорили: «Тамара Николаевна, может, возьметесь? Сильная же пара! Все-таки у вас авторитет, обуздаете мальчика». И в 1994 году на Играх Доброй воли она подошла к нам и сказала: «Переезжайте в Петербург, будем работать».

Как ты, Лена? - Москвина подозвала меня к себе на утренней тренировке.

Все хорошо, Тамара Николаевна.

Помнишь, о чем вчера говорили?

Я кивнула головой.

Москвина - хороший психолог. День за днем она стала внушать, что так жить нельзя.

И понемногу у меня стала выстраиваться другая картинка мира. Фигурное катание - не вся жизнь, а лишь ее часть. В этом мне помогали новые друзья, которые появились, когда мы переехали к Москвиной.

В питерской школе атмосфера была совсем другой, чем в ЦСКА! Все ребята спокойные, приветливые. Конечно, случается - поорут, попси-хуют, спорт ведь. Но чтобы смертоубийство на льду? Такого не было. Я с удивлением смотрела на фигуристов из «Юбилейного»: улыбают- . ся, поддерживают друг друга. Они же удивлялись, как я;; могу терпеть крики и издевательства Шляхова. Но менять что-то в сложившихся в нашей паре отношениях было страшно. Сейчас Олег под постоянным присмотром психологов хотя бы перестал драться. А если попробовать стать более независимой, может случиться всякое. Я еще очень хорошо помнила боль от его ударов...

Шляхову не нравилось, что у меня появились друзья. Он запрещал общаться с кем бы то ни было без него. Видимо, боялся, что выйду из-под контроля. Особенно бесило Олега, что я нравлюсь Сихарулидзе.

Антон часто встречал меня в коридоре после тренировки, шутил и не отпускал, пока не улыбнусь. Едем в машине - он за рулем, я сзади с ребятами. Антон болтает, а сам на меня в зеркало смотрит. Олег злился, но в общей компании показывать это не решался.

Мне Антон нравился, хотя я не могла понять: что он во мне нашел? Красавец, весь Петербург у его ног, я-то ему зачем?

Тренировались мы все вместе, одновременно пар восемь на льду. Антон катался с Машей Петровой, но тренер у него был другой - Беликов. Они не ладили. Может потому, что Антон - модный парень, пижонистый, друзья-бизнесмены, машина. Еще свободу любил очень, на тренировки опаздывал, а Беликову нужно было, чтобы спортсмен только тренировался и все. Ругались они в пух и прах, постоянно выясняли отношения, но, конечно, совсем не так, как Олег со мной. Когда питерские фигуристы увидели, на что способен Шляхов, они были в шоке.

Примерного поведения Олега хватило на полгода, а потом я снова полетела с поддержки. Но это же не Рига, где никто ничего не скажет, и не московский ЦСКА, где драки - норма. Здесь культурные люди живут. Ребята кинулись на защиту:

С ума сошел?!

Что ты себе позволяешь?!

Не смей!

Олега это только раззадорило:

Нечего ее защищать! Она сама виновата: неправильно делает!

Тут я впервые «взбрыкнула»:

Ты сам неправильно делаешь! - и неожиданно для себя самой стукнула Шляхова кулачком.

Он был потрясен. Привык, что партнерша тихая, все стерпит. Тогда он даже не ответил ничего, затаился, но на следующей тренировке придрался к чему-то, снова ударил и заорал: «Я тебя убью!»

Антон подскочил первым: «Ты опять?!»

Они чуть не подрались. Вечером Сихарулидзе собрал друзей. Они ждали Шляхова. Хотели объяснить, как надо вести себя в Петербурге. Но Олег трус и после тренировки сбежал...

Среди питерских фигуристов не приняты склоки, поэтому скандал постарались замять, бойкот Олегу объявлять не стали. К нему по-прежнему относились как к нормальному человеку. И он сумел взять себя на время в руки.

Антон очень хотел помочь, но понимал, что силой Шляхова не возьмешь: здесь нужна хитрость. И раз попросил ребят, чтобы они пригласили Олега в гости. Тот ушел, как обычно, заперев меня в квартире. Сижу, вдруг стук в окно - Антоха с другом. Они меня из окна вытащили, благо первый этаж. Мы погуляли, посмеялись, поели мороженого. Потом таким же образом меня водворили обратно. Приходит Олег - веселый и довольный: я дома, все в порядке. Я так радовалась: оказывается, Шляхова можно обмануть!

Но близился новый сезон, и Олег становился все более агрессивным. Уже никто не имел на него влияния - ни фигуристы, ни психологи, ни Москвина. Как-то он опять швырнул меня на лед: лети, детка! Скандал был жуткий. Антон с друзьями его поймали и объяснили по-свойски: «Еще раз ее тронешь, забудешь дорогу в Питер!»

Олег притих - понял, что здесь его фортели просто так не пройдут.

Я осмелела и сказала, что в одну квартиру с ним не вернусь. Москвина поддержала меня у руководства и выбила отдельную комнату! Я впервые стала жить одна. Теперь сама решала, как проводить свободное время, куда и с кем ходить. Обычное дело для людей в моем возрасте, но меня это так радовало! Хотя радость была с оглядкой.

Мне очень нравился Антон. И я ему тоже. Между нами еще ничего не было, только долгие нежные взгляды, робкие поцелуи, прикосновения.

Гремучая смесь переживаний буквально взрывала меня изнутри: первое в жизни чувство и дикий страх потерять все сразу - обретенную свободу, Антона, фигурное катание. Обе пары могли развалиться, если бы кто-то узнал о нас. Ведь мы были соперниками.

Нам приходилось соблюдать полную конспирацию. Мы начали незаметно исчезать, чтобы погулять по городу или съездить в Петергоф, посмотреть на фонтаны. Но Олег выследил нас. Об этом мы узнали позже, а тогда он сумел ни разу не попасться нам на глаза.

Вскоре мы поехали на турнир во Францию и там втихаря пошли с Антоном погулять. Идем, держимся за руки, рассматриваем витрины, настроение такое хорошее... Вдруг видим: прямо по курсу стоит Олег с перекошенным от злости лицом. Меня парализовало от ужаса, я выдернула у Антона свою руку как будто мы не вместе. Но он шепнул:

Не дергайся, возьми меня за руку...

Олег говорит с вызовом:

А ну иди сюда, Лена! Поговорим!

Антон спокойно:

Говори со мной.

С тобой не буду. Мне она нужна!

Не хочешь - не надо. Мы развернулись и ушли. Ноги у меня подкашивались...

Не знаю, как Антон выдержал этот бред, не отказался от меня. Ведь я вся была комок нервов, зажатая, перепуганная. А он мог сделать так, что я весело хохотала. С ним было легко. Но потом я шла на тренировку, где меня ждал Шляхов. Насупленный, злобный, хотя рук он теперь не распускал.

Одиннадцатого октября был мой день рождения. После тренировки поехали к Антону - он снимал квартиру. Мы так веселились! Танцевали всю ночь! Я очень устала на тренировке, поэтому заснула под разговоры. Олег рвался меня разбудить и довести до дома, но ему сказали: «Дай отдохнуть человеку». И он ушел.

Утром Антон проснулся первым и пошел в ванную. Потом я. Захожу - на зеркале листок: «Я люблю тебя».

Так он признался в своих чувствах. Мы решили, что хватит скрываться. Что будет, то и будет. Встречались каждый день и расставались с трудом. Олег наблюдал за происходящим с невероятным спокойствием.

Как-то после тренировки зовет меня:

Собирайся, едем на соревнования в Израиль, потом в Ригу, там будем к Европе готовиться.

Чтобы не мотаться лишний раз туда-обратно и не терять время.

Я не стала возражать. На чемпионате Европы хотелось хорошо выступить. Посчитала дни - в Риге мы проведем три недели.

Антон, узнав, что так надолго расстаемся, расстроился:

Ленка, оставайся. Брось его!

Ты что? Как это - взять и не поехать?!

Ведь чувствовала - не надо ехать, но была еще слишком зависима от Олега, боялась поставить точку.

Всю ночь мы с Антоном гуляли по Питеру. Он прижимал к себе, не хотел отпускать. И мне не хотелось расставаться с ним. Но утром я взяла сумку, и Антон отвез меня на вокзал.

Как только мы со Шляховым остались вдвоем, он припомнил мне все «грехи». Пользуясь тем, что Антона нет рядом, говорил о нем такое, что сжимались кулаки. Олег меня специально провоцировал. Но я молчала. Протестовать было бессмысленно, оставалось только ждать. Я считала дни: скоро вернусь в Питер и буду дышать свободно.

Мы выступили в Израиле, приехали в Ригу и снова поселились у его мамы. Но сейчас мне было даже хуже, чем прежде. Я изменилась и больше не могла этого выносить.

Когда Олега и Светланы не было дома, я позвонила Москвиной:

Мне плохо здесь, не могу больше!

Терпи, Ленок, до чемпионата Европы, а там что-нибудь придумаем.

До соревнований оставалось две недели. Все во мне протестовало, чувствовала: что-то случится. Но стиснула зубы: ладно, думаю, столько терпела, еще потерплю.

Наступило шестое января, до чемпионата Европы - неделя. Мы вышли на утреннюю тренировку. Начали разминаться. И вдруг совсем близко от себя я увидела конек Шляхова. Хотела крикнуть: «Что ты делаешь!» - но не успела. Удар в висок, я падаю: на льду расплывается алое кровавое пятно...

Острой боли не было, я оставалась в сознании и наблюдала за всем словно со стороны. Вокруг собралась целая толпа:

Лена, как ты?

Скажи что-нибудь!

Я пыталась ответить, но не могла произнести ни слова.

Олег схватил меня на руки и понес в медпункт. Толпа - за нами.

Приехала «скорая». Олег и Светлана отправились со мной. По дороге они без конца повторяли: «Ничего страшного не случилось. Не волнуйся».

А я и не волновалась. Думала: вот и все. Наконец-то. Не будет больше фигурного катания, не надо мучиться, некого бояться. Уеду домой, и не нужны мне ваши соревнования и победы.

В больнице врачи спрашивают: «Как зовут?»

«Не переживай, это шок. Пройдет!» Зашили рану и определили в палату.

Через какое-то время заходит врач-нейрохирург:

Помнишь, что с тобой случилось?

Молчу, глазами хлопаю.

Понимаешь меня?

Киваю: «Да, понимаю».

А сказать не можешь?

Снова киваю. Она сразу:

Срочно на рентген!! Готовьте операционную!

Выяснилось, что конек, пробив правый висок, задел речевой центр. Поэтому я и не могла говорить. Необходима была немедленная трепанация

черепа.

Пришли медсестры, спрашивают согласия на операцию. У меня же апатия какая-то. Голову бреют, а я думаю: да делайте что хотите!

Олег и его мама появились на следующее утро. Шляхов сел рядом с кроватью - голос дрожит, руки тоже: «Извини, не знаю, как так получилось. Ты обязательно поправишься. Будем готовиться к чемпионату мира. Подумаешь, Европу пропустили - не страшно. Время у нас еще есть».

А мне смеяться хочется. Нет, дружочек! Никаких больше чемпионатов у нас с тобой не будет!

Светлана взяла меня за руку: «Я ходила к гадалке, она сказала, все у тебя будет хорошо. И скоро вы с Олегом станете олимпийскими чемпионами».

Если бы я могла говорить, крикнула бы ей сто раз подряд: «Нет! Нет! И нет! Ни за что больше не буду кататься с твоим сыном!»

Мама и Москвина приехали через пять дней, навезли игрушек, цветов, коробки конфет. Это мне питерские фигуристы передали, а Антон прислал сережки-сердечки и большую плюшевую собаку.

Мы сидели с мамой в палате, когда пришел Олег. Она ему говорит, что мы скоро уедем.

Шляхов вспыхнул:

Какое вы имеете право уезжать? Вы хоть представляете, сколько в нее денег вложено? Вам никогда не расплатиться!

Мама отвечает:

Да я тебя посажу за то, что ты с ней сделал!

Конечно, для Олега происшедшее было катастрофой. Я обретала свободу, а у него земля уплывала из-под ног. И он ничего не мог с этим поделать.

Уверена, у Олега не было злого умысла. Травма - случайность, техническая ошибка. Его или моя - уже никто не узнает, но она изменила наши жизни.

Я пролежала в больнице месяц, мама приходила каждый день. Разговаривала со мной, читала книжки. Я по-прежнему говорила плохо, читала с трудом: смотрю, вроде знакомая буква, а как произносится - не помню. До сих пор у меня отголоски травмы. Если волнуюсь - не идет слово, и сделать ничего не могу.

Когда Олег и руководство федерации фигурного катания поняли, что я все равно уеду, меня из двухместной палаты перевели в общую. Десять коек были заняты, мою раскладушку поставили прямо у дверей, в проходе. На ней меня Антон и нашел.

Я открыла глаза и увидела его - в белом халате, с пакетом в руках: «Привет, Масяня...»

Бедный, он, наверное, пришел в ужас, когда меня увидел. Худая, бледная, лысая. Ходила еле-еле, едва говорила, но он и вида не подал. Обнял, поцеловал и разговаривать стал как раньше.

Забалтывал меня по полной программе. Мы ходили в ближайшую кафешку, он рассказывал про друзей: кто что купил, куда съездил. Постоянно травил анекдоты, придумывал какие-то небылицы. Антон был единственным, с кем мне действительно хотелось разговаривать. Я даже забывала, что толком не могу этого делать. Сидя на моей раскладушке, Антон читал книжки вслух, а потом уходил спать в гостиницу.

В последние дни в больнице доктора демонстрировали меня студентам. Просили вытянуть вперед руки и держать их параллельно. Я держала, но как только закрывала глаза - правая падала.

После выписки Олег за мной следил. Никак не мог смириться, что я ускользнула из его рук! Только зашли в номер, стук в дверь. Друзья Олега! Пришли узнать, как у меня дела, сколько пробуду в Риге. Я ответила, что еще несколько дней, но мы в тот же вечер купили билеты и уехали.

Сидя в купе рядом с мамой и Антоном, я повторяла про себя как заклинание: «Шляхова больше нет! Свобода!» Так счастлива была, что даже не задумывалась: а что ждет меня завтра?

В Петербурге я побыла всего три дня, потом поехала с мамой в Невинномысск. Хотела отдохнуть, понять, что делать дальше.

Приехала - а у нас полный дом родни. Мои дядя и тетя умерли, и трое их детей переехали жить к маме. И мне, несмотря на постоянный шум и гам, так хорошо там было. Кругом свои. Дядя Миша пришел меня навестить - они с мамой к тому времени уже разошлись. «Что, - спрашивает, - докаталась?»

Вскоре ко мне приехал Антон. Он ушел от тренера и был абсолютно свободен. Мы поехали в Пятигорск к его бабушке и провели там целый месяц. Нас связывали уже совсем другие чувства. Это была любовь, крепкая, зрелая. Мы друг для друга стали опорой, поэтому решили возвращаться в Петербург вместе. Я посчитала: руки-ноги действуют, значит, кататься смогу. Поеду к Тамаре Николаевне, она что-нибудь придумает.

Самое сложное в Питере было оказаться снова среди друзей. Говорила я очень плохо, было ощущение, что не ворочается язык слова произносила медленно-медленно. Ребята думали - прикалываюсь. Шутили, подначивали: а ну скажи еще! Иногда сидишь в компании, вроде загоришься - сейчас скажу! - а не можешь. Ужасное состояние. Если бы не Антон, могла бы потерять веру в себя. Он хоть и балабол порядочный, но правильно себя повел. Общался со мной как и раньше, на нарушения речи не обращал никакого внимания. Мне это помогло не замкнуться в себе. Не знаю, стала бы я вообще без него нормально разговаривать.

Мы жили в его съемной квартире, я ходила по врачам. Один из них сказал: «Чем быстрее начнешь делать то, что делала до травмы, тем скорее восстановишься». И мы с Антоном начали выходить на лед вместе - для разминки. Потом Тамара Николаевна поставила нас в пару.

Через какое-то время квартиру снимать стало не на что, и мы переехали к родителям Антона. Обычная «двушка», не хоромы. В одной комнате жили мы с Тохой и его старшей сестрой, в другой - папа с мамой.

Здорово было, несмотря на тесноту. Может быть, в первый раз я почувствовала, что такое настоящая семья. Когда тебя любят, ждут, твоими делами интересуются, за тебя радуются. Всегда в доме весело, празднично, шумно.

Но тогда мы еще не знали, что спорт и личную жизнь нужно разделять. Нет ни одной пары фигуристов, которые бы катались вместе и хорошо при этом жили.

В мае мы с Антоном уже делали сложные элементы и поддержки, летом поехали на сборы в Колорадо-Спрингс, а перед началом сезона решили: нужно выступать на соревнованиях.

Вдруг оказалось, что мы взялись за серьезное дело и останавливаться уже нельзя. Началась работа до седьмого пота. Три часа тренировки утром, еще три часа вечером, а потом - домой или к друзьям. На тренировках, бывало, срывались - но не друг на друга. Злились на себя, что не получается. Антон кричит:

Да к черту это фигурное катание! К черту соревнования! Надоело!

Я тоже нервничаю:

Все плохо! Номер плохой! И музыка никуда не годится!

В нормальной паре так и должно быть: если что-то не выходит, каждый винит себя. Это такой парадокс. Ты вроде в паре, и все равно один. Свою работу должен сделать сам.

Спустя полгода мы стали третьими на чемпионате Европы, и для нас это была большая победа. Я купила квартиру, мы с Тохой мотались по магазинам, выбирали мебель, посуду. Антон жил то у меня, то у родителей. Я домоседка, а он не может без друзей, вечеринок. Все чаще мы встречались лишь на катке...

В 1999 году Москвина перевезла нас и еще одну пару в Америку. Решили перед предстоящей Олимпиадой узнать страну. Жили в небольшом городке Хаггенсак, типичной одноэтажной Америке. Мы с Антоном приуныли. Такая тоска...

По воскресеньям я ходила в кино на три сеанса подряд. Записалась в художественную школу и на карате. Но это не спасало. А потом я вдруг за- метила, что начала набирать вес. Встала дома перед зеркалом, руку в локте сжала и думаю: «Боже, я в Рэмбо превращаюсь!»

Оказалось, дело в продуктах и тех консервантах, которые американцы в них кладут. Чего я только не делала - просила своих привозить продукты из России, моталась на Брайтон-Бич в русский магазин, не ела вообще - лишние килограммы уходили очень медленно.

Перед чемпионатом Европы я заболела, пошла в аптеку и купила средство от простуды. Мы с Антоном выступили, выиграли золотые медали, а через два месяца на чемпионате мира нам объявляют: пара дисквалифицирована. У Бережной в крови обнаружен допинг.

Мы в шоке: что за новости? Какой еще допинг?! Мне вручают результаты анализов, в крови - эфедрин, коэффициент 13. Стали разбираться, и я вспомнила то средство от простуды, купленное в обычной американской аптеке. Боролись, доказывали, что это случайность, но медали все равно пришлось отдать. После моего случая минимальное значение коэффициента подняли до 25, но... чемпионство было не вернуть.

Иначе говоря, в Америке нам жилось совсем не сладко. Все время тянуло домой, и наконец в 2001 году, за полгода до Олимпиады, мы не выдержали и вернулись в Россию. Решили усиленно готовиться здесь, все-таки когда рядом друзья и родители, поддержка и полноценное общение, всегда легче.

До сих пор вспоминаю Олимпиаду и все, что произошло позже, как ночной кошмар. Мы выигрываем золотые медали, нас награждают, поздравляют, и мы с Антоном и друзьями идем гулять. Ура, свобода! Ближе к ночи возвращаюсь в свой номер, включаю телевизор - по всем каналам показывают канадскую пару Сале и Пеллетье, они взяли серебро. Ребята плачут в камеры: «Бережная и Сихарулидзе отобрали у нас заслуженные золотые медали! Несправедливое судейство!»

Я так и села.

Стук в дверь - Антон. Глаза от удивления круглые, кивает на телевизор: «Ты слышала?»

Прибежали друзья: «Успокойтесь, все будет хорошо!» А что хорошо-то? Мы и так считали, что канадцам медали незаслуженно дали - они упали в короткой программе и в тройку никак попасть не могли. Ну да ведь с судьями не поспоришь!

Всю ночь проговорили, думали - что делать, как себя. вести. Приехали с утра к Москвиной - бледные, перепуганные.

Что, у нас опять медали отнимут?!

Тихо, ребята! Никто у вас медали забрать не может. Вы тут вообще ни при чем. Это уже политика, совсем другие игры. Надоело американцам, что русские каждую Олимпиаду выигрывают. К тому же рейтинг Олимпийских игр стремительно падает, нужен был скандал. Вы оказались в эпицентре. Попытаемся ситуацию сгладить. А вы расслабляйтесь и не принимайте все близко к сердцу.

Но сделать это было сложно. На каждом канале, в прессе нас с Антоном поливали грязью: «Незаслуженное золото! Один голос отделял канадцев от золотой медали! Русская мафия подкупила судей! Бережная и Сихарулидзе в преступном сговоре с Тайванчиком».

Чего только не писали! И каждое слово - ложь. Мы с Антоном ходили как в воду опущенные. Звонили спортсмены, живущие в Америке, поддерживали. Фетисов успокаивал: «Ребята, моя жена сказала - как можно сравнивать «хонду» с «мерседесом»? Вы лучшие!»

Правда, один известный режиссер отличился:

Да я бы эту медаль спустил в унитаз!

На что Антоха ответил:

Ты «Оскар» свой туда спусти, а я на тебя посмотрю!

Это у нас стало крылатой фразой.

На третий день мы подумали: а почему только они говорят, а мы молчим? Надо ответить! И полетели в Нью-Йорк, выступили на нескольких телеканалах и радиостанциях, даже в шоу Ларри Кинга побывали. При этом с канадской парой мы и не думали ссориться. При встрече улыбались, шутили - они же тут ни при чем.

Когда было принято решение устроить вторую церемонию награждения и вручить канадцам еще один комплект золотых медалей, мы хохотали: ну полный бред! Вот как их достало абсолютное первенство русских в фигурном катании! Я себе говорила: «Кому еще судьба дает возможность второй раз подняться на олимпийский пьедестал и послушать гимн своей страны?»

В России тоже было много шума. Я прилетела в Невин-номысск и случайно встретила отца. До этого мы пару раз сталкивались на улице, беседовали «ни о чем». А теперь отец попросил меня прийти к нему на работу. Его сослуживцы были в восторге. Попросили со всеми сфотографироваться на память. Тогда отец с гордостью сказал: «Это моя дочь».

После Олимпиады мы с Антоном ушли в профессионалы и возвращаться не собирались. Нам поступило предложение заключить контракт со «Старз он айс» на четыре года. Мы согласились - от таких предложений не отказываются. Канадцы Сале и Пеллетье тоже участвовали в шоу, и даже номер у нас был общий - в память о том скандале.

И опять Америка. Переезды, гостиницы. В Россию выбирались редко. По правилам мы не могли покидать пределы континента, если количество свободных дней было меньше пяти. Но на Новый год прилетали обязательно. Застолье, шампанское, друзья веселятся, а тем временем стрелка часов подтягивается к пяти. Я хватаю сумку: «Пока, ребята», - сама чуть не плачу - так не хочется уезжать!

Иногда прилетали в Петербург на сорок восемь часов и разбегались в разные стороны. Я - к своим друзьям, он - к своим. Потом встречались в аэропорту.

Однажды чуть не опоздали на выступление. Добирались через Париж, и самолет по техническим причинам задержали. Ночевали в гостинице и улетели только утром. Как безумные заскочили в такси и за час до начала шоу добрались-таки до катка.

Эти вылазки были очень нужны. После них мы оживали: еще пару месяцев выдержим! Но личные наши отношения изменились, перешли в дружеские. Мы много говорили, обсуждали, что же произошло. Сидели как-то ужинали и решили, что наши чувства больше чем любовь. Мы с ним как брат и сестра: любить ведь друг друга меньше не стали.

Уходя, он улыбнулся:

И не кататься вместе. Тогда бы все было хорошо...

Во время переездов по Америке я постоянно читала, возила с собой большую сумку с книгами. Именно тогда поняла, какая я на самом деле. Что люблю, чего не люблю. Я стала наконец самой собой.

У меня было много времени, чтобы подумать, каким я бы хотела видеть любимого мужчину. История с Антоном научила, что с людьми своей профессии я связываться не буду. Так же, как и с актерами.

Мне очень нравился Александр Домогаров, я пересмотрела все его фильмы, сходила на все спектакли. Подружка меня провела как-то за кулисы. Я так боялась! Продюсер его говорит: «Саша, тебя хочет поздравить олимпийская чемпионка!» А я ею тогда не была. Еще больше перепугалась. Протянула цветы, мы поболтали. Он начал прикалываться: «Ага, спортсмены-то наши нынче в Америке живут, как же, как же».

Мы подружились, Саша и сейчас очень близкий мне человек, я в курсе его жизни, но он для меня - кумир. Перед ним я всегда смущалась, скованно себя чувствовала. Нет, с таким человеком семью тоже не создашь.

В результате размышлений пришла к выводу: это должен быть нормальный мужчина, не женатый, не актер, не фигурист и не иностранец - общаться-то надо на одном языке! Мечтая о суженом, я не замечала, что рядом со мной уже два года ходит человек, которого полюблю...

Мы со Стивеном катались в одном шоу, но друг друга особо не замечали. Жили словно в параллельных измерениях. Когда тур закончился, фигуристы разъехались по домам. А в июне знакомая пригласила меня в Торонто. Я всем канадцам из шоу разослала эсэмэс-ки: «Я - в вашей стране, развлекайте!» Они и приехали. Стивен тоже. Сидим в ресторане, хохочем. Вдруг оказалось, нам всем есть о чем поговорить!

Я разошлась: «Ребята, прилетайте в Петербург, у нас же белые ночи!» Стивен откликнулся на приглашение. Фигурист, иностранец, женат...

Не смогу объяснить, как завязалась наша история. Он приехал, и сразу стало ясно, что у нас что-то будет. Казалось, знаем друг друга много лет. Стивен был в восторге от шашлыков, моих друзей, их бани и дачи, где туалет на улице. Все восклицал: «Вот как надо жить!»

Мы гуляли, пили кофе и говорили, говорили... Нам было так легко! Никакого стеснения, зажатости. Он даже сказал:

Ты единственный человек, с которым я могу быть самим собой.

А как же жена?

Не спрашивай.

До сих пор не знаю, с какого перепугу он женился в первый раз. То ли возраст подошел, то ли друзья все уже были женаты. Еще и девушку взял из очень религиозной семьи. Шаг вправо, шаг влево - согрешил. В их доме он не знал, где встать, как повернуться.

Я смотрела на Стивена и понимала, что он совсем другой, не такой, как русские мужчины. Не давит, старается понять, объяснить. Если я молчу, он не терзает: «Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь!» Для него, как и для меня, слова не имеют значения.

Стивен улетал, я провожала его в аэропорту. И он говорит:

Я к тебе скоро опять прилечу.

Так и будешь мотаться туда-обратно?

Я привык ездить. А для связи есть телефон.

Только он приземлился, полетели эсэмэски, в которых было то, что мы не смогли сказать друг другу, глядя в глаза. Я написала: «Если бы мы с тобой оказались у алтаря и батюшка спросил, готова ли я выйти замуж, я бы сказала «да».

Стивен был сражен. Он никак не мог поверить, что это происходит с ним, всегда чувствовавшим себя ненужным собственной семье. И написал: «Ты спасла меня от самого ужасного брака на свете!»

О любви мы со Стивеном не говорили. Зачем? Если любишь - делай так, чтобы твое чувство было понятно другому без слов.

Я каждую секунду ощущала его внимание, заботу. Стивену была важна даже мелочь, если она связана со мной, - что я подумала, что почувствовала, что решила. Как-то утром после дружеского сабантуя просыпаюсь, а он уже в магазин сходил, еды к завтраку купил и сам приготовил. «Вот это да!» - думаю.

Со Стивеном я поняла, что в отношениях все просто. Если не можешь быть собой, значит, это не твой человек.

В октябре мы вместе полетели к его родителям в Канаду. Они англичане, полгода живут в Англии, полгода - за океаном.

Мне было очень сложно их понимать: британский акцент мешал. Постоянно переспрашивала: «Стивен, что это значит?» Он терпеливо объяснял, переводил, и никто не смотрел на меня косо. После нашего отъезда мне позвонила его мама: «Спасибо тебе огромное! Я первый раз за последние три года видела у сына счастливые глаза». А потом и папа позвонил. Меня это так тронуло.

В последние годы я думала, что вполне счастлива. Одиночество затягивает, оно нравится. Одной быть легко, ни о ком не надо заботиться, не за кого переживать. Для общения достаточно друзей. Но после встречи со Стивеном я поняла, что была ущербной. В прямом смысле. С появлением Стивена я стала цельной. Он все время со мной, даже если не рядом.

Мы оба хотели ребенка, и я, узнав, что беременна, послала сообщение, в котором назвала его «папочкой». Он отвечает: «Ты беременна?!» И давай мне названивать через каждые пять минут: «А что теперь делать? А где будем рожать? А что тебе нужно?»

Очень разволновался: «Моим только не сообщай, я сам!» У них не принято по телефону обсуждать такие вещи. Купил открытки и надписал от имени малыша: «Я пока с вами не знаком, но папа и мама сказали, что вы классные бабушка и дедушка, и я заранее вас люблю». Собирался вскоре вручить при встрече, но его родители узнали о нашей новости раньше - из Интернета. Вот он расстроился!

Как-то Антон мне говорит:

Мась, ты пока не заводи бебичек.

До конца сезона полгода, у тебя есть время найти работу.

Ну вот, а потом он тебя бросит и мне нужно будет зарабатывать денежки, чтобы прокормить тебя и твоих детей! - сострил он в ответ.

Такие у нас с ним шутки.

Меня очень волновало, где рожать: в России, Канаде или Англии. Мы решили, что английское гражданство - лучший вариант. Перед самыми родами поехали в Честер, там у Стивена маленький домик.

В библиотеке я увидела словарь уэльских имен, полистала. Единственное нормальное имя нашла - Тристан. И мы, никому ничего не говоря, решили, что так ребенка и назовем. Мои родители и друзья были в шоке: как он с таким именем будет жить?! Но мы эту битву выдержали. Потом Стивен сказал: «Спасибо тебе, я так счастлив, что мы его назвали Тристаном!»

Рожали мы со Стивеном вместе, он смотрел в монитор. Английские врачи за естественные роды, но мне родить самой не удалось. Пришлось уже в процессе делать кесарево.

Тристан появился на свет седьмого октября, как Путин, и мы зовем его Президентом. А одиннадцатого отмечали мой день рождения. В маленьком домике толпа - бабушки, дедушки, тети, дяди. Стол накрыт, все бегают, кричат, берут ребенка на руки. Я чувствовала себя совершенно измученной. Но через несколько недель после родов мы втроем поехали на машине в Лондон. Гуляли, отдыхали, и там стало понятно: мы - семья.

Стивен очень переживал, что ребенок родился, а он еще не разведен. Я ему говорила: «Надо жить, а не думать, что скажут люди. Это уже их проблемы, не наши».

Малыш у нас очень красивый, активный, общительный, на месте не сидит. Улыбается, болтает на своем тарабарском языке без умолку.

Антон, когда его увидел, сказал: «Здравствуй, Тристан, я твой дедушка Антон». Так и зовется теперь «дедушкой».

Сам Антон заводить семью не торопится. Знакомит меня с девушками, советуется - как она тебе? Но выбор сделать никак не может. Ему нравятся те, что с характером, а едва они начинают его строить - Антону не по нраву. Тут же дает задний ход!

Ко мне приезжает мама - нянчится с малышом, читает русские сказки. А когда бываем у родителей Стивена - они просто обожают внука, - те читают ему сказки английские.

Стивен старается бывать с нами как можно чаще, раз в два месяца на две недели остается в России. Пока он не настаивает на моем переезде в Канаду, знает: у меня здесь много интересных предложений. Нам по-прежнему хорошо вместе, спокойно, легко. Чем больше я узнаю Стивена, тем больше удивляюсь - как мне повезло!

Я доверяю ему и точно знаю: если у меня возникнут какие-то страхи, тревоги, Стивен обязательно успокоит, поможет, подскажет.

Недавно он завершил неприятный бракоразводный процесс, снова встречался со своей - теперь уже бывшей - женой. Прислал мне сообщение: «Без тебя и Чока (так мы зовем малыша) я был похож на сломанный карандаш».

Теперь я начинаю все сначала. Учусь кататься одна: у меня такой новый проект, есть еще новое шоу. Но главное - у меня новое ощущение жизни. До рождения Тристана я относилась к ней довольно равнодушно. И с парашютом могла прыгнуть, и с тарзанки сигануть. А теперь, если мне даже предложат слетать на Луну, скажу: «Спасибо, не надо. Я нужна на Земле».

Редакция благодарит за помощь в организации съемки Domus Aurea

Российский фигурист Антон Сихарулидзе известен не только в нашей стране, но и за рубежом. Личная жизнь Заслуженного мастера спорта, Олимпийского чемпиона интересует многих его поклонников. Всем интересно, есть ли у прославленного спортсмена жена и сколько у него детей. В данной статье будет раскрыта подробная информация о жизни знаменитого спортсмена.

Детство Антона

Антон Сихарулидзе родился в Ленинграде в 1976 году. Жизнь его родителей была далека от спорта, но мальчик с самых ранних лет почувствовал тягу к фигурному катанию. В четыре года Антон попросил себе купить коньки, которые видел у других детей во дворе. Ему купили первые коньки, которые привязывались к валенкам. Мальчик был просто счастлив.

Известный фигурист в молодости

Позже на стадионе начинающего спортсмена заметила тренер Татьяна Косицына и взяла к себе на обучение. С тех пор мальчик стал серьезно заниматься фигурным катанием.

После окончания школы Антон точно знал, кем станет. Он поступил в Академию физической культуры, которую окончил с красным дипломом.

Карьера спортсмена

Когда Антону исполнилось пятнадцать лет, тренер решила поставить его в пару с Марией Петровой (сейчас она жена фигуриста Алексея Тихонова). Пара добилась больших спортивных успехов. Два года подряд фигуристы побеждали на чемпионате среди юниоров.

Затем Антон стал кататься с новой партнершей Еленой Бережной. Незадолго до их встречи, Лена перенесла серьезную травму: ее партнер по льду Олег Шляхов нанес ей удар коньком в висок. Девушка перенесла две операции на мозге, после чего она училась заново ходить и разговаривать.

На льду с Еленой Бережной

Узнав об этом, Антон проникся бедой Елены и забрал ее в Санкт-Петербург. Там он показывал фигуристку лучшим специалистам, и весь реабилитационный период был с ней рядом. Операции и восстановление прошли успешно, и вскоре пара Сихарулидзе и Бережная уже вышли на лед.

Сыграла роль душевная поддержка Антона, и пара добилась больших побед. Через два года они уже участвовали на чемпионате Европы и заняли третье место. Это серьезное достижение, если учесть, что два года назад Лена училась заново ходить! И если бы не поддержка Антона, его участие, терпение, настойчивость и вера в победу, вряд ли они смогли добиться таких результатов.

На зимней Олимпиаде в 2002 году

Но и это еще не все: через два года спортивная пара Сихарулидзе и Бережная завоевала золото на зимней Олимпиаде в 2002 году. Это огромное достижение, показывающее силу воли спортсменов!

Уход из большого спорта

После того, как Антон решил оставить спортивную карьеру, он стал гастролировать за рубежом. В Соединенных Штатах, на протяжении четырех лет, фигурист выступал в шоу «Звезды на льду». В 2006 году он вернулся в Россию и стал жить, и работать в Санкт-Петербурге.

Фигурист принимал участие в популярных шоу «Ледниковый период» (в паре с балериной Анастасией Волочковой) и «Звезды на льду» (в паре с певицей Глюкозой).

С известным фигуристом Евгением Плющенко

Затем в 2010 году Антон участвовал в проекте «Лед и пламень», где катался в паре с известной певицей Зарой.

В 2010 и 2011 годах Антон Сихарулидзе принял участие в шоу «Огни большого города». В нем он в паре с Еленой Бережной исполняли номер «Чаплин и цветочница». Потом фигурист занимал место в жюри на шоу «Ледниковый период».

Деятельность в политике

В 2005 году Антон Сихарулидзе попробовал сделать карьеру в ресторанном бизнесе. Однако вскоре понял, что это не его призвание и оставил это занятие.

На следующий год бывший фигурист решает заняться политической деятельностью. Он становится членом партии «Единая Россия», затем был избран в депутаты Государственной думы.

Антон Сихарулидзе был председателем комитета по физкультуре и спорту

В 2008 году Антон становится председателем комитета по физкультуре и спорту.

Антон Сихарулидзе был награжден Орденом Почета за вклад в Российский спорт (после победы на Зимней Олимпиаде) и Орденом Дружбы.

Сейчас фигурист иногда посещает спортивные школы и преподает в них мастерство начинающим спортсменам.

Личная жизнь

Личная жизнь Антона Сихарулидзе интересна многим его фанатам, они ищут сведения в интернете о том, кто его жена в настоящее время, сколько у них детей. Конечно, Антон имеет привлекательную внешность, поэтому проблем в отношении с женским полом он никогда не испытывал. У него было множество романов, долгих и краткосрочных. О них спортсмен не любит рассказывать подробно, и обычно держит свою личную жизнь втайне от прессы.

Антон Сихарулидзе и Ирина Бережная

Многие поклонники на протяжении долгого времени были уверены, что Антона Сихарулидзе и его партнершу Елену Бережную связывают не только коньки и лед, но и нечто большее. Им приписывали романтические отношения, наблюдая за тем, как бережно партнер относится к Елене, как нежно заботится о ней. О таком отношении мечтает каждая женщина! Но, как выяснилось позже, между олимпийскими чемпионами существовала всегда только крепкая дружба. Они даже называли друг друга «брат» и «сестра».

Такие трогательные дружеские отношения подтолкнули кинематографистов снять об этой паре документальный фильм «Чемпионы».

С Яной Лебедевой

Партнеры по льду нашли каждый себе спутника жизни, родили детей. В 2009 году Елена родила сына, которого назвали Тристаном, и Антон стал его крестным отцом.

А сам Антон искать себе жену не торопился, поскольку очень серьезно подошел к этому вопросу. Во время участия в шоу «Лед и пламень» у него завязался бурный роман с партнершей по льду и певицей Зарой. Отношения зашли так далеко, что Антон сделал предложение руки и сердца певице. Даже был назначен день свадьбы, однако что-то пошло не так. Свадьбы не получилось, и молодые люди расстались.

А. Сихарулидзе и Евгения Канаева

Затем дамой его сердца стала спортсменка Евгения Канаева. Олимпийская чемпионка была намного младше Антона, но привлекла его умением вести хозяйство, создавать уют. А это ведь немаловажно для представителей сильного пола. Отношения были серьезные у Антона и Евгении, но оказалось, что все-таки большая разница в возрасте иногда является помехой для создания семьи. Влюбленные расстались навсегда, и, казалось бы, Антон уже отчаялся в надежде найти свою спутницу жизни. Но оказалось, что это не так.

С женой Викторией Шаманской

В 2011 году Антон, уже, будучи в солидном 35-летнем возрасте, женился на дочери, богатейшего человека в стране миллиардера Лебедева – Яне. Однако супруги часто ссорились, и спустя два года брак распался.

В марте 2014 года стало известно, что Антон стал отцом. У него родился сын, которого назвали Георгием. Однако не было слышно, чтобы спортсмен женился. От кого же родился сын? Имя своей возлюбленной и матери своего сына Антон тщательно скрывал долгое время.

Если бы знаменитой фигуристке, олимпийской чемпионке Елене Бережной еще года три назад сказали, что она полюбит английского фигуриста Стивена Казинса, родит ему сына Тристана и уж тем более начнет кататься на льду в паре с… певцом Димой Биланом, она бы просто рассмеялась. Поверить в такое было нереально. Но жизнь порой выкидывает такие кренделя, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

Когда Лена Бережная узнала, что ее партнером в шоу телеканала «Россия» «Звездный лед» будет Билан, ее восторгу не было предела. «Вот это круто! - подумала я. - Ведь нет, наверное, на сегодняшний день более популярного певца в России! Потом мне стало страшно - когда я увидела Диму на льду первый раз! Он совсем не мог кататься. Я пришла в ужас: а как же мы будем с ним выступать в шоу?! Но он оказался таким трудолюбивым, цепким! И к тому же ничего не боится». Участвовать в этом телепроекте Лена с радостью согласилась еще и потому, что в него пригласили и ее гражданского мужа - английского фигуриста Стивена Казинса. Он танцевал в паре с Лерой Кудрявцевой. Но был вынужден покинуть «Звездный лед», потому что не смог отменить свои гастрольные выступления, запланированные по контракту… Роман Лены и Стивена начался в 2006 году и стал полной неожиданностью в мире фигурного катания.

Спортсмены познакомились в знаменитом ледовом шоу «Stars On Ice». Хотя до этого виделись неоднократно. «Все фигуристы ведь знают друг друга. По крайней мере в лицо, - смеется Бережная. - Мы же постоянно встречаемся на турнирах в разных странах. Даже не помню, когда и где я впервые увидела Стивена. Скорее всего это было на чемпионате Европы в 1993 году. Но ни тогда, ни годами позже я даже предположить не могла, что наши с ним пути-дороги пересекутся. Казинс был одиночником, я каталась в паре с Антоном Сихарулидзе. На Стивена особого внимания никогда не обращала: ну фигурист и фигурист. Мы с ним даже не здоровались… И вот мы оказались в одном туре - четыре месяца колесили по городам Соединенных Штатов. Почти каждый день выступления, переезды, перелеты, новые гостиницы…

Передвигались мы в основном на трех автобусах. Русские фигуристы вечно отдельно от других. Кроме нас с Антоном в шоу участвовал Леша Ягудин, иногда к нам еще присоединялась Катя Гордеева, все же остальные - иностранцы. Отдыхать я любила одна - отдельно от мужского общества. Ягудин и Сихарулидзе с упоением общались друг с другом, повторяли одни и те же шутки-прибаутки, всех обсуждали, и в какой-то момент я подумала: пусть они шутят без меня, обсуждают всех без моих ушей. А потом так получилось, что я неожиданно примкнула к американо-канадской тусовке. Лидером, душой этой компании был Стивен. Дело в том, что он, англичанин, перебрался со временем жить в Торонто. Стивен как будто объединял всех нас. И меня стал привлекать: «Лена, пойдем с нами в кино, в кафе посидим». Кто бы мог подумать, чем это закончится!

Разговаривать со Стивеном было интересно. Выяснилось, что у нас много общего, нам нравилась даже похожая музыка. Однажды он принес мне диск своих любимых песен и попросил: «Запиши мне каких-нибудь русских певцов. Хочу послушать». То, что я ему записала, - Юлю Савичеву, - ему понравилось: «Ой, здорово! А о чем эта песня?» Я стала ему рассказывать, объяснять. И мы проболтали весь вечер. С каждым днем мне хотелось общаться со Стивеном все больше и больше. Вскоре поняла, что мы очень сблизились. И тут у меня в голове все перевернулось. Я подумала: «А где же ты раньше был? Почему я до сих пор тебя не замечала?» В один миг я стала смотреть на этого человека совершенно другими глазами».

Стивен, как истинный английский джентльмен, окружил Лену ненавязчивой заботой и вниманием.

«Ранним утром готовимся к переезду в другой город, - вспоминает Бережная. - Спускаемся из своих номеров вниз, в холл гостиницы. Ждем, когда все соберутся. Сидим все сонные, еще непроснувшиеся. А Стивен раз - и чашку кофе для меня несет. Причем уже знает, какой кофе я люблю, сколько сахара мне надо положить, сколько молока налить. И для него это в порядке вещей. «А разве может быть по-другому?» - удивляется он.

Я знала, что у Стивена есть жена. Он совершенно не скрывал ни от кого этого факта. Но почему-то именно мне говорил о своем браке с грустью. Я недоумевала: «Что-то непонятно, с виду у тебя ведь все хорошо, а ты чем-то расстроен». И тогда Стивен поделился со мной своими сомнениями, признался, что в их отношениях с женой все очень сложно. Он рассказал, что его супруга, канадка, выросла в очень религиозной семье, где было принято молиться строго по расписанию и ходить каждое воскресенье в церковь.

Эти традиции она привнесла и в свою со Стивеном семью. Когда-то, кстати, она каталась на льду, но никаких особых заслуг у нее не было. Одно время она участвовала в шоу знаменитых английских фигуристов Джейн Торвилл и Кристофера Дина. Но в основном сидела дома… Детей у них со Стивеном не было. Более того, однажды он признался: «Мне даже страшно представить, если бы у нас с женой появились дети!» Я удивилась: «И ты собираешься жить так дальше? Мириться с тем, что тебе не нравится?» В конце тура мы разъезжались каждый по своим домам. На прощание я сказала: «Слушай, задай себе вопрос: «Что хочет от жизни Стивен?» Не кто-то другой, не твоя жена, а именно ты». Он ответил: «Да, теперь, наверное, я знаю, чего хочу».

И с этими словами мы расстались. Он полетел на самолете в Канаду, я - в Санкт-Петербург».

Но в скором времени они снова встретились. У Лены появилось свободное время, и она решила отправиться в Канаду - к друзьям из команды организаторов «Stars On Ice», с которыми познакомилась во время тура. Она прилетела в Торонто, ее встретили, организовали культурную программу. Стивен с радостью присоединился к компании. На прощание Лена всех пригласила к себе в гости: «Ребята, я свое обещание выполнила - вас навестила. Теперь вы ко мне прилетайте на белые ночи в Петербург». Казинс не заставил уговаривать себя дважды. Лена помогла ему с визой, сделала все, чтобы организовать его приезд. «Он прилетел на неделю летом 2006 года,- рассказывает Бережная. - До этого Стивен бывал в России.

Когда-то давным-давно он совсем маленьким мальчиком брал уроки у московских тренеров фигурного катания. Приезжал в Россию и на турниры. Но каждый раз оказывался у нас в стране зимой или осенью. Так что ему приходилось видеть только слякоть, грязь, дождь, мороз и снег. А тут - белые ночи! Просто фантастика! Такой романтик! Мы бродили по городу, и он все удивлялся: «Господи, когда же наконец стемнеет?» Я собрала всех своих подружек, которые настолько хорошо знают Петербург, что даже противно. (Смеется.) Мы показали Стивену все, что возможно, - Эрмитаж, Петергоф, Пушкин… Он и не знал, что в России может быть так красиво. Ему так понравилось, что он признался мне: «В принципе я бы мог здесь жить». Конечно, я пригласила его к себе в гости в свои владения. Он впечатлился - у меня хорошая, уютная двухэтажная квартирка в 130 квадратных метров.

После этого приезда я поняла, что между нами все очень серьезно. Стивен прилетел ко мне в Питер, можно сказать, свободным человеком. К тому моменту они с женой решили разъехаться».

До встречи со Стивеном Лена никогда не была обделена мужским вниманием. Хрупкая, миниатюрная, нежная на вид блондинка с волевым характером всегда нравилась коллегам-фигуристам. Ни для кого не секрет, что у Бережной несколько лет был страстный роман с ее партнером Антоном Сихарулидзе, в свое время в нее был влюблен и Алексей Ягудин. «Леше тогда было 18 лет, - говорит Лена. - Кто ж не влюблялся в этом возрасте? Я, можно сказать, была его подружкой. Все шло замечательно и весело: хи-хи, ха-ха. И так же быстро закончилось, как и началось… С Антоном же все гораздо серьезнее: мы прокатались вместе 11 лет, с 1996 года.

Но после Олимпиады 2002 года мы стали отдаляться друг от друга. Я думаю, всему виной спорт. Он сам по себе очень жесткий, злой. Всем хочется добиться побед, завоевать медали, но не все дается легко. Приходится кропотливо, монотонно работать изо дня в день. Возникает много разногласий, трений. Это не может не сказываться на отношениях. За долгие годы мы с Антоном настолько хорошо друг друга узнали, что постепенно превратились в родственников. Я для него стала практически сестрой - хорошей или плохой, это уже не важно. А он - практически моим братом со своими мухами и тараканами. Мы никогда не враждовали. У нас с Антоном всегда были нормальные отношения и до сих пор остаются. Он, например, не раз советовался со мной и просил оценить его девушек.

Спрашивал: «Ну как тебе эта?» Я говорила: «Ничего, конечно. Хороша, хороша…» Антон знает, что у меня можно все что угодно спросить, и я скажу правду…

Да, я влюблялась - мне довелось испытать это. Но Стивен - это не влюбленность. Это - настоящее, то самое чувство. Каменный дом, крепость - вот что для меня Стивен. Все остальные в моей жизни - мыльные пузыри!»

Когда Казинс улетал из Петербурга, они ни о чем не договаривались, не строили никаких планов на будущее. Но едва его самолет приземлился, он уже слал Лене нежные послания. «Мы буквально жили на телефоне в тот период, - вспоминает Бережная. - Эсэмэски лились рекой». В следующий раз они увиделись уже в Москве, осенью. Илья Авербух пригласил Лену участвовать в ледовом шоу Первого канала, и Казинс специально прилетел поддержать любимую.

И тут все поняли, что у Лены и Стивена настоящий роман. «Моя подруга Таня Навка раньше, как и я, тоже не обращала внимания на Стивена, - рассказывает Бережная. - А тут она взглянула на него с другой стороны. И говорит мне: «Я и не предполагала, какой он хороший, веселый, такой заводила! Ведь он всегда был в тени других фигуристов, и я его не замечала». Я согласилась с Таней: Стивен не был выдающимся спортсменом, не добивался грандиозных успехов. Он не стал ни олимпийским чемпионом, ни чемпионом мира - так, всегда был на третьих ролях. Восьмикратный чемпион Великобритании - вот и все его достижения в спорте. Но для меня это оказалось совершенно не важным. Мне же жить с ним на земле, а не на льду!» Антон Сихарулидзе, бывший партнер Бережной, тоже не преминул высказать свое мнение о Казинсе.

«Антон достаточно ироничный человек, - улыбается Лена. - Он в свойственной ему манере сказал мне: «Эх, все равно он тебя бросит! И потом воспитывать твоих детей придется мне!» Я ответила: «Ну давай тогда ищи себе высокооплачиваемую работу. Детей-то надо будет чем-то кормить!» Шутки эти оказались пророческими: через несколько месяцев Бережная действительно забеременела. Никаких терзаний и сомнений ни у нее, ни у Стивена не было. Они решили однозначно, что Лена будет рожать. «Я сказала тогда ему: «Это - наша жизнь, и мы должны думать прежде всего о себе и не ждать того, когда будут подписаны твои бумаги о разводе. Главное, что мы вместе, а все остальное по барабану». Так что, когда родился Тристан, Стивен еще был официально женат.

Но меня это абсолютно не напрягало. Кстати, бракоразводный процесс длился около года и на сегодняшний день уже закончился». Рожать Лена решила в Великобритании, на родине мужа. В июле 2007 года она поехала в Уэльс и поселилась в небольшом доме родителей Казинса: «Стивен очень расстроился, он хотел сделать сюрприз для отца и матери, собрать всех родных, в торжественной обстановке объявить им о том, что они скоро станут бабушкой и дедушкой. Он не хотел сообщать им эту новость даже по телефону. Но родители узнали обо всем из Интернета. И все равно были безумно счастливы, потому что долго ждали этого момента. Я прожила в родительском бунгало до самых родов. В Уэльсе очень красиво: старинные парки, замки с тысячелетней историей. Я научилась там водить машину… в другую сторону, то есть с правосторонним движением.

Домик, в котором я жила, был небольшой, такая скромная дачка: две комнаты и кухня. Мама Стивена навещала меня - сами родители в тот момент поселились на время в доме дяди Стивена. Моя мама приехала ко мне в Уэльс в августе. Сам Стивен постоянно прилетал и улетал по своим делам. Он очень талантливый постановщик шоу на льду, к тому же сам выступает, у него много контрактов. Он страшно боялся, что из-за занятости не сможет присутствовать во время родов. Но, слава богу, все сложилось. Он отменил все дела, и рожали мы с ним вместе!» 7 октября у счастливых родителей появился сын Тристан.

Сегодня Казинсу-младшему чуть больше года, но он уже облетел почти весь земной шар. Первый раз в самолет его посадили в полтора месяца: из Уэльса малыш возвращался в Россию, на родину, как говорит Лена.

Мальчик побывал пару раз в Торонто и даже на Ямайке: весной родители взяли его с собой отдохнуть. «Не могу надолго расставаться с Тристаном, - говорит Лена. - Недавно так получилось, что мне нужно было на пять дней уехать от него. Оставила сына со своей мамой. Вернулась - сердце чуть не разорвалось на части. Он схватил меня, такой обиженный. Во взгляде читалось: «Где ты была все это время?» Сел ко мне на руки и не слезал целый час. Я даже куртку не смогла снять - вся вспотела. Говорю ему: «Все, больше не уеду от тебя никуда!»

Отца Тристан не видел больше месяца - у Стивена гастроли с очередным шоу. «Конечно, хотелось бы, чтобы все мы встречались чаще. А еще лучше не расставались вовсе. Но, увы, так пока не получается, - сетует Бережная. - Мы со Стивеном вообще жили до рождения сына без всяких планов.

Появилась неделя свободная - я лечу к нему в Торонто. У него есть «окно» в графике - он мчится ко мне. А сейчас мы ищем работу и для Стивена, и для меня - так, чтобы мы все могли жить хотя бы в одном городе. Конечно, странствовать я люблю, полететь на самолете не составляет для меня никакого труда. Но эти мотания между странами надоедают. Получается, что общего дома у нас со Стивеном пока нет. Хотя он такой человек, он все что угодно сделает для того, чтобы мне и Тристану было хорошо и комфортно. Когда мы все вместе в Торонто ли, где у Стивена замечательный домик на берегу озера, в Москве ли, где телеканал «Россия» снимает мне квартиру, нам так хорошо втроем, что нам никто больше не нужен, даже никакие бабушки и дедушки!»

Не задумывается Лена и об официальной регистрации отношений: «Я все шучу, что свадьбу мы назначим 11.11.2011 года.

Или говорю, что нет еще такого свадебного платья, которое бы мне понравилось. А на самом деле все эти церемонии, штампы в паспортах - я этого не понимаю. Если хочется устроить праздник для родных и близких, то можно придумать и поехать куда-нибудь, забуриться на остров и гулять там несколько дней. Для чего играть свадьбу? Только для соблюдения каких-то приличий в нашей жизни? Общественное мнение меня абсолютно не волнует!» В ближайших же планах у Лены крестины Тристана. Крестный отец уже выбран. Это Антон Сихарулидзе.